Андрей Воронин - Последнее купе

Он пришел в себя на улице. Вокруг его шеи был затянут трос с карабином, внизу к тросу привязан какой-то тяжеленный металлический круг. Захар сидел на камнях и придерживал круг обеими руками, чтобы ему не передавило горло. Кисть правой руки была ободрана до мяса и кровоточила.

– Не шевелись, – услышал Захар незнакомый голос. – Я буду тебя немножко раздевать, а ты сиди спокойно и делай, что я говорю.

Перед ним сидел на корточках парень, голый по пояс, в грязных драных джинсах. Он пытался одной рукой стянуть пиджак с Захара; вторая его рука висела на какой-то тряпке, перекинутой через шею.

– Ты кто такой, мать твою греб? – спросил его Захар.

– Жора, – ответил парень. – Ты лучше ляг на живот, так мне будет удобнее…

Захар лег. Парень проворно избавил его от пиджака, а затем от рубашки. Проверил карманы.

– Ключи от машины в брюках?

– Так точно, – сказал Захар. – Ты откуда взялся на мою голову, Жора? Почему я тебя не знаю?

Парень надел его рубашку, застегнулся, подкатал рукава. Захар почувствовал, как рука зашарила по карманам его брюк. Звякнули ключи.

– Не положено, потому и не знаешь, – сказал парень по имени Жора. – Вставай.

Вставать Захару было очень неудобно, потому что круг, эту чертову железяку, приходилось держать обеими руками. Прежде чем подняться на ноги, он раза два клюнул носом гравий.

– Стой ровно.

Жора поднял с земли какую-то доску, просунул ее в ширинку брюк и рванул вверх. Раздался треск отдираемых пуговиц, брюки бесшумно сползли вниз. Захара разобрал нервный смех. Подумать только: он стоит здесь голый, без штанов, держит в руках какую-то заготовку, а на горле у него – удавка!

– Нет, да ты кто такой?!.. Что ты здесь имеешь, позволь узнать?

– Я же сказал: Жора я, – ответил парень, сунув голову в салон машины и роясь в бардачке. – И двоих я уже поимел. Осталось не так много.

– Ты на Сивого работаешь?

Парень ничего не ответил. Он раскрыл аптечку, высыпал содержимое на сиденье. Спросил:

– Солпадеин – это обезболивающее?

– Да, – сказал Захар. – Если ты не снимешь этот блядский трос с моей шеи, тебе понадобится очень много солпадеина, Жора. Целый аптечный склад.

– Не прыгай. Железку уронишь.

Разорвав зубами упаковку, Жора достал инструкцию, бегло просмотрел и выкинул. Сжевал две таблетки.

– Нет, скажи: ты от Сивого? Ты – курьер? – не унимался Захар.

– Я уже сам не знаю, кто я такой, – сказал парень. – От кого, от чего, куда и зачем. Я тут двое суток втолковывал людям, что никакой я не курьер, обычный пассажир, а они не верили. Может, я и в самом деле курьер, хрен меня знает. Бандит. Серийный убийца. Хочешь, глаз на жопу натяну? Или пощекочу под мышками?

Захар, который в девяносто первом присутствовал при публичной казни через повешение в Порто-Пренс, прижал железку к груди и сказал:

– Не надо. Спасибо.

Синий фургон примостился на обочине грунтовки, съехав правыми колесами на траву – в анфас он напоминал Пизанскую башню. Жора остановил свой «таурус», не доезжая десятка метров. Посигналил фарами, вытянул из-под сиденья разводной ключ, положил его на колени и стал ждать.

Вскоре от фургона отпочковалась темная фигура, она направлялась к Жоре.

– Захар? – послышался негромкий голос.

Это был Клим. Похоже, он дежурил один.

Значит. четверо сидят в машине. Хотелось на это надеяться.

– Это ты, Захар?

Жора еще раз приветливо мигнул фарами. Клим чертыхнулся. Он подошел к машине, наклонился. В квадрате окошка нарисовалось его бледное, как луна, лицо.

– Ты что, приклеился там, труханый му…

Жора приподнял разводной ключ и с силой тюкнул Климу в лоб, точно в центр. Послышался короткий плотный звук. Клим отшатнулся и рухнул на грунтовку.

– Что я здесь вообще имею? – произнес Жора.

Он газанул до плешки. «Таурус» зарычал, едва не взбрыкнув задними колесами, и рванулся вперед. До того, как поравняться с фургоном, Жора вывернул руль влево и съехал с дороги, развернувшись к ней задом под углом девяносто градусов.

В фургоне мигнул свет. Мигнул и погас.

– Просыпайтесь, просыпайтесь, мальчики. Пора принимать процедуры, – бормотал Жора. Он включил заднюю передачу.

«Таурус» вздрогнул и попятился к дороге, набирая скорость. Машину подбросило на какой-то кочке, она вылетела на грунтовку, сверкая высокой плоской задницей, а затем с ходу влепилась в фургон.

Жору бросило грудью на рулевое колесо. По крыше «тауруса» забарабанили осколки стекла, в зеркале заднего обзора суматошно мигал свет. «Мальчики» просыпались.

Подав чуть вперед, Жора снова протаранил фургон. Потом еще раз. Синяя громадина дрогнула, покачнулась, внутри послышались крики. Выстрелы. В разбитом окне показалась чья-то фигура с дробовиком наперевес – никак Валентин. Он явно нацелился спрыгнуть на крышу «тауруса». Жора немного помог ему, в очередной раз влепившись в бок фургона. Валентин вылетел из окна, как пробка, чиркнул животом по капоту и растянулся на дороге.

В этот момент фургон, накренившись, потерял равновесие. Он медленно встал на правые колеса, задрав левые вверх, словно огромная синяя собака, собирающаяся окропить траву. В салоне загремели канистры. Кто-то упал. Потом раздался звук, похожий на тяжелый вздох, загремело железо и стекло, и – бабах! – фургон завалился на бок.

– Что я здесь имею? – повторял Жора. – И кто я вообще такой?..

Когда он снова посмотрел в лобовое стекло, там маячила удивленная окровавленная морда Валентина. Лоб и щеки бандита пересекали глубокие вертикальные ссадины, кровь перемешалась с землей; Валентин стоял, покачивась, придерживая «моссберг» у бедра. В глазах его было крупными буквами написано непонимание. Скорее – ужас.

Жора спокойно выжал газ.

– Ты угадал, парень. Твои два очка. Я прямиком с того света, без пересадок.

Машину тряхнуло. Радиатор «тауруса» переломил тело, выгнул каким-то неестественным образом, швырнул на траву. Жора выключил двигатель. Достал из кармана пачку сигарет, которая досталась ему вместе с этой машиной и пистолетом. Закурил. И рука нисколько не дрожала.

Потом он вышел, подобрал ружье и направился к фургону. Из разбитого окна, словно из люка танка, как раз выклюнулась лысая, изрезанная стеклом голова Сарыгина.

– …Привет, Сарыгин. А руки твои где? Покажи-ка ручки, будь умницей.

Жора приподнял «моссберг» на уровень груди, подошел ближе. Сарыгин неторопливо выдернул наружу одну руку, потом вторую.

– Здравствуй, молодой человек, – проскрипел он. – Все-таки надо было тогда лимонку вслед тебе бросить… На всякий случай, верно?

– Надо было просто оставить нас в покое.

«Моссберг» сухо кашлянул дробью. Голова Сарыгина дернулась, откинулась назад, а потом исчезла в салоне, оставив на раме красный след.