Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Цельхаузен полной грудью вдыхал свежий весенний воздух. Он думал о стране.

В его душе упорно рос страх. Цельхаузен прочитал достаточно исторической литературы и древних книг, чтобы знать, что государства и народы могут разрушаться и исчезать почти бесследно. В восьмидесятых годах он поверил, что с Германией может произойти то же самое, что и с Римской империей.

Причиной были евреи. Вернее, то, что с ними сделали немцы. Какую же огромную ошибку они совершили!

Цельхаузен часто думал об этом. История евреев в значительной степени развивалась в обратном порядке. Римские легионеры вошли победителями в храмы Иерусалима и осквернили священные писания иудеев, но вскоре весь Рим читал переводы этих текстов. Римская империя разрушила Храм, уничтожила бо́льшую часть евреев Иудеи и всего Древнего Израиля, но через несколько столетий Римской империи уже не существовало, а евреи продолжали жить почти так же, как и раньше, хоть и в изгнании.

Причиной следующей катастрофы того же масштаба стали немцы, устроившие геноцид европейских евреев.

Теперь Цельхаузен укрепился в мысли, что Германия как нация неизбежно исчезнет. Этот процесс уже начался: рождаемость у немцев ниже, чем у любого другого народа в мире. Ежегодно в Германии умирает гораздо больше людей, чем рождается. Через пару сотен лет мало кто будет говорить на немецком языке, сохранять культуру Германии и особенности ее менталитета. Все это вгоняло доктора в тоску, как если бы каждое утро кто-то высыпа́л ему в душу ведро золы.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды он случайно не услышал тот разговор. Доктор вообще не верил в случайности, и поэтому все услышанное им ясным летним днем много лет назад казалось ему знаком судьбы. Когда он, вот как сейчас, думал об этом, его пульс учащался, а кожа от напряжения начинала зудеть. Цельхаузен поморщился.

Зазвонил один из телефонов. Доктор очнулся от своих мыслей и посмотрел на высветившийся номер. Звонок был из Финляндии.

Аско вышел с работы в хорошем настроении. Ноги сами несли его. Солнце сияло на почти безоблачном небе. Он дошел до отеля «Рэдиссон Блю Камппи», выбрал место в холле с тем расчетом, чтобы видеть двери лифтов, взял газету и заказал кофе. В кармане у него была фотография Ежа, но он и так уже запомнил лицо на карточке.

Аско прокручивал в голове события сегодняшнего утра. Интересно, действительно ли он был кандидатом на увольнение? Если так, то идеи, которыми с ним поделился Даниэль, поистине спасли его. Они принесли бы признание и самому Яновски, если бы тот собственными руками не погубил свою карьеру. Помогая утром Аско, Даниэль рисковал своей нынешней работой. Однако сейчас не время об этом думать. Теперь самое важное — выяснить, что затеяли Еж и его компаньоны.

Через пару часов, выпив уже три чашки кофе, Аско решил уточнить, где находится подозрительный номер. Он был уверен, что не пропустил Ежа в холле ни входящим, ни уходящим. Маркканен сообщил ему, в какой комнате они поселились. Судя по начальной цифре, Еж с приятелями жили на пятом этаже. Для того чтобы попасть на нужный этаж, требовался электронный ключ, иначе лифт не трогался с места. Поэтому Аско дождался подходящего момента и примкнул к компании постояльцев отеля. У нужной двери он остановился и прислушался. Услышав за ней шорох, констебль едва успел отступить в сторону и, изображая недоумение, принялся разглядывать номера на соседних дверях, словно заблудившийся сосед. Не выходя из этой роли, он рассеянно кивнул троице, покидавшей комнату. Двое ответили ему тем же, они были одеты в рабочие комбинезоны. В третьем Аско узнал Ежа — тот оказался существенно выше остальных. Когда Еж, скользнув по «соседу» острым взглядом, повернулся и пошел к лифту, Аско подумал, что он вполне мог бы быть спортсменом: широкоплечий, осанистый и решительный.

Констебль понимал, что совершил ошибку: Еж мог запомнить его и узнать, если им еще доведется встретиться. Однако времени для сожалений не было, и, выждав минуту-другую, Аско направился следом. Пройдя через холл, он поначалу нигде не обнаружил своих подопечных. Но затем через окно увидел знакомую троицу уже на улице перед отелем. Сохраняя дистанцию, он двинулся за компанией: из отеля к железнодорожному вокзалу мимо Атенеума [2] Атенеум — национальный художественный музей Финляндии. и торгового центра «Клууви». Отсюда троица направилась по Алексантеринкату и, почти достигнув конца улицы, свернула направо, пройдя между Президентским дворцом и Гауптвахтой [3] Гауптвахта — историческое здание, в настоящее время находящееся в распоряжении Сил обороны Финляндии. . Аско добежал до угла и успел заметить, что мужчины вошли в здание Гауптвахты через боковой вход.

Даниэль Яновски сидел за рабочим столом и просматривал заявления на отпуск, но мысли его витали далеко. Вспоминая, как он потерял место констебля криминальной полиции, Даниэль на мгновение ощутил досаду, хотя это было то чувство, которого он старался избегать на протяжении последних двух лет. Тогда в синагоге Яновски решил не думать об этом — будь что будет. Смирившись с решением руководства, он отметил, что вышел бы на работу, если бы на кону стояла чья-то жизнь или здоровье. Ему вспомнилась древняя легенда о рабби Акиве, которому жители деревни не дали крова, и тому пришлось провести ночь в чистом поле. Ночью банда разбойников напала на селение и увела в полон его жителей. Акиву спасло то, что он покорно смирился с тем, что его никто не приютил. Даниэль также полагал, что все, что ни делается, — к лучшему.

Он вспомнил, что утром в спешке забыл произнести слова молитвы и повязать тфилин [4] Тфилин — коробочки с отрывками из Торы, которые ремешками повязываются на время молитвы на левой руке и голове. . Близился полдень, а утренняя молитва разрешается примерно до половины второго, поэтому Даниэль быстро просмотрел несколько заявлений, лежавших перед ним, и направился домой, в Круунунхака. Дорога не заняла много времени: он, как обычно, доехал до Кайсанниеми на трамвае, дальше пошел пешком по Унионинкату и свернул на Кирккокату. На улице кипела жизнь: у Кафедрального собора и Банка Финляндии бродили группы туристов, рядом шла подготовка к дорожным работам — верная примета весны, когда весь Хельсинки погружается в бесконечный ремонт. На фоне достопримечательностей возвышались кучи брусчатки, снятой с мостовой перед заменой подземных коммуникаций, а во дворе православной Свято-Троицкой церкви, обнесенной невысокой чугунной оградой, меж старых лип со стороны Кирккокату приютилась строительная бытовка.

С женой Ханной они жили в скромной двухкомнатной квартире на Меритуллинкату. Почти все стены в ней занимали книжные полки. Многие из них переехали сюда, в общее жилище, из холостяцкой квартирки Даниэля после долгой борьбы с Ханной: она предпочла бы аккуратные книжные шкафы в одном стиле. Жизнь распорядилась иначе, и стены покрылись стеллажами разной высоты, ширины и цветов. Супруги договорились, что постепенно будут менять их на однотипные.