Николай Стародымов - След мстителя

Буераков тоже выбросил на стол пачечку банкнот, правда, потоньше:

— Это от нашего ведомства. На проведение некоторых мероприятий у нас имеется некоторый фонд… Короче говоря, вы у меня теперь будете числиться агентом. Запомните номера телефонов, — он продиктовал. — Первый — служебный, по нему лучше откровенно ничего не говорить. Второй — дежурный, чтобы меня вызвали, я тогда сам смогу вам перезвонить, так чтобы можно было поговорить. Третий — домашний, им пользоваться предпочтительно только при необходимости. Хотя, конечно, можете звонить в любое время… Вам нужна кличка.

Ну, в этом проблемы не было. Александр еще со времен службы имел оперативную кличку, потому ответил сразу:

— Сало.

— Что? — не понял Буераков.

Михаил рассмеялся. Но тут же осекся, оглянувшись на фотографию.

— Харченко — моя фамилия. Харч — по-украински «еда». Ну а что за еда для хохла, кроме сала?

Усмехнулся и Буераков.

— Сало так Сало, — согласился он. — Об одном прошу: не зарывайтесь. Мне очень не хочется, чтобы пришлось вести ваше дело. И еще меньше хочется, чтобы из-за этого случая вели дело по мне…

— Не переживайте, senhor Леонид, все будет нормально. Ручаюсь: поголовье этих бандюг в ближайшее время несколько поуменьшится.

Буераков не сдержался, грохнул кулаком по хрупкому столику:

— Что ж это за время нам такое досталось, что мы с бандитами должны бандитскими приемами бороться!..

И залпом выпил водку.

Ночь Александр провел практически без сна. Едва забываясь в полудреме, он вздрагивал и тотчас просыпался. Нестерпимо хотелось прибегнуть к испытанному методу против бессонницы — доброй чарке. Но соблазнительную мысль он тут же отгонял: с питьем решил пока завязать… То есть не то чтобы завязать напрочь — подзавязать на время приведения в исполнение мести. Сейчас нужно было иметь твердую руку и светлую голову. Хотя, отдавал себе отчет Харченко, слишком проспиртованы у него мозги, чтобы быть такими уж светлыми. Нужно время, чтобы они вернулись в норму, окончательно избавились от дурманящего углеводорода, подкрепленного гидроксильной группой…

Едва проклюнулся ранний летний рассвет, Александр поднялся. Достал забытые гири и эспандер, долго истязал себя, обливаясь липким потом, полузабытыми упражнениями. Потом полез под душ. Тщательно выбрился. До режущей стрелочки отутюжил брюки. Надел свежую светлую рубашку. Хотел было и галстук напялить, но передумал, решил, что это будет чересчур. И направился к Наташкиному окошку едва ли не к самому открытию.

Привычных завсегдатаев пока не было. Лишь одинокий интеллигент с пустым полиэтиленовым пакетом в руке брезгливо похмелялся, как-то воровато-стеснительно оглядываясь. Наверное, специально в магазин напросился с утра, соврав жене, что кефиру захотелось…

«Вчера примерно в это же время я тут стоял, — думал Александр, — не ведая, каким жутким получится день».

Его внешний вид Наташку озадачил. Глядела сквозь стекло изумленно, едва ли не с почтением. Вчерашней снисходительности во взоре уже не читалось. Сегодня уже постеснялась бы показать фамильярно пальцами: поправить, мол?.. Лишь восхищение в глазах. И все та же похоть женская.

— Сан Саныч, ты чего это сегодня ни свет ни заря, да еще и при параде?

— Все, Наташенька, за ум берусь, — сообщил Харченко. — Начинаю работать.

— Ну и слава Богу! — искренне сказала она. И тут же, без перехода: — А я вчера тебя долго ждала.

— Я уж было совсем собрался, — соврал он. — Но как увидел, что опаздываю, решил не торопиться. Дело хорошее начинаю.

Она примолкла. И Александр понял, о чем она сейчас заговорит.

— Я ведь, Сан Саныч, и не знала, что наша-то Анна Валентиновна твоя супружница бывшая.

Харченко поморщился:

— Не надо об этом.

Наташка скорбно поджала губы, покивала участливо. Ее и любопытство распирало, и жалость бабья, и ревность глупая к покойнице…

Александр не дал паузе затянуться:

— Наташа, у тебя деньги есть?

— Сколько тебе нужно? — с готовностью потянулась она к кассе.

— Погоди, не суетись. Я, во-первых, тебе долг вернуть хочу. А потом мне нужно крупную сумму на более мелкие купюры разменять.

— Поменяю, чего уж там…

И осеклась, увидев плотные пачки в его руках.

— Что, Сан Саныч, клад нашел? Или это аванс под будущую работу?..

Он не ответил. Да и что тут ответишь?

Наташка начала лихорадочно выбирать купюры из кассового аппарата.

— Наташенька, милая, я ведь не собираюсь с мешком денег ходить, — коротко хохотнул Харченко. — Мне не такая мелочь нужна.

— Так где же я тебе другие возьму?.. Хотя, — она понизила голос, — может, баксы лучше возьмешь? Хочешь — в долг, а нет — я тебе их по курсу, без накруток, сколько захочешь, уступлю.

Это был выход.

— Годится, давай «зеленые»…

Все это время между ними не ослабевала некая неловкость. Наташка о беседе со следователем заговаривать не решалась, не зная, в курсе ли Александр. Да и ему тоже разговор начинать было неудобно.

— Так о чем вы вчера со следователем говорили? — заговорил, наконец.

— А ты уже знаешь?

— А то как же? — усмехнулся. — Земля, как говорится, слухом полнится…

Ему все мерещилось, что где-то поблизости вьется дух Анны. Очевидно, бессонная ночь шутки играла.

Наташка слегка покраснела. Это ж надо, на такой-то работе — и не разучилась…

— Нас когда начали по одному на допрос вызывать, где, говорят, были, что видели и слышали? Ну, я и говорю, что работала все время. А они, следователь то есть, говорят, что окошко я ставнем закрывала на какое-то время. Ну, куда было деваться, я и говорю, что, мол, полюбовник у меня был как раз. А они, оказывается, про нас с тобой уже знали: им про это твой этот друг сказал, Серега-инженер, да и кто-то из работников наших видел, как ты ко мне проходил. Тут они мне и говорят, что ты бывший муж нашей-то Анны-то Валентиновны… Куда только твои глаза-то глядели, когда уходил от нее? Красивая такая…

— Не я ушел, она. И хватит об этом! — Смутившись своей резкости, добавил мягче: — Не надо об этом. Хорошо?..

Продавщица с готовностью кивнула.

Тут-то и появился Серега.

— Все, Наташенька, счастливо, ate a vista. Даст Бог, еще свидимся.

И поспешил навстречу другу, чтобы не видеть ее и не слышать.

Майор запаса Александр Харченко переходил в другую ипостась своего существования.

Прогноз Виктора, как всегда, оправдался.

— Пойми, — внушал он, — если ты, европеец, окажешься в квартале для бедноты, к тебе обязательно кто-нибудь подойдет, «травку» предложит. И тогда уже — действуй!..

Так и вышло. Александр не успел допить стакан кислого вина, как рядом остановился темнокожий парень.