Николай Стародымов - След мстителя

Девушка чувствовала, что ситуация развивается не так, как она рассчитала. Но пока не могла понять, что тому причиной. Потому горячилась:

— Ты убил Германа и Павлушу.

— Ошибаисси! Германа и Павлушу убил Стервятник, он же Батыр, который в «уголовке» проходил как Стилет. Сам он тоже погиб в перестрелке. Это подтвердила экспертиза, — соврал он с безмятежным видом. — Более того, огонь уничтожил все следы. Оружие, из которого стреляли, все оказалось на месте, хотя и повредилось во время пожара. Так что тут я чист… Слушаю вас дальше, senhora.

Она нашлась быстро:

— Ладно, там свидетелей не было…

— И опять ошибаисси, свидетели были. Беда только, что они уже были. И к слову, чтобы ты сильно не утруждала себя, информирую: определенно доказано, что охранников в лесу убили ребята Анастаса.

Стася вскинула брови. Харченко по-прежнему безмятежно ухмылялся:

— А ты и не знала? Как же так? Это определенно доказано оперативниками из уголовного розыска.

Девушка сосредоточенно нахмурила лоб. Чем дальше, тем больше Александр убеждался, насколько оказался прав в своих предположениях. Вот только время полностью раскрывать карты еще не пришло.

— Что у тебя есть еще? — Он теперь улыбался уверенно не только внешне, но и внутренне.

— Ты убил Павлика.

— Голословное обвинение.

— Я тебя у него видела.

— Да? В таком случае объясни, что ты у него делала? Вы занимались любовью? Да, это не возбраняется. Но тогда ты точно так же оказываешься в числе подозреваемых. Более того, в рабочем плане Леонида Буеракова зафиксирована встреча со мной. От меня он звонил жене. Таким образом, у меня имеется хоть какое-то алиби. А у тебя? Ты можешь сказать, что я тебя выгнал из квартиры, где застал с Павликом? Да, ты такое можешь сказать. Но в милицию ты позвонила? Нет. Значит, ты, по меньшей мере, соучастница. Если не больше. Потому что у меня, повторюсь, хоть и хлипенькое, но алиби имеется… У тебя нет и такого. Что дальше?

Теперь уже Анастасия выглядела по-настоящему растерянной.

— Но ведь мы с тобой пришли домой вместе…

— Кто это может подтвердить? Нету свидетелей. Леонид Васильевич уже это не подтвердит. Борисевич факт твоего звонка — тоже…

— Но ведь Виктора тоже ты убил…

— Кто докажет? Ну кто? Ты? А откуда я узнал внутреннее расположение комнат на даче?

Кофе в чашке уже совсем остыл. Александр выпил его одним глотком. И закончил:

— Ну и напоследок: сегодняшнюю смерть Буеракова ты тоже на меня повесить не сможешь. Потому что у меня имеется также железнейшее алиби: меня видел дома сосед, с которым, любой подтвердит, у меня неважные отношения… Так-то вот, подруженька.

Александр несколько секунд помолчал. И заговорил уже иначе: жестко, зло, беспощадно.

— Так что не я у тебя отныне в руках. Это ты у меня в руках отныне… — и закончил, с удовольствием увидев, как изменилось ее лицо: — Дорогой мой… Анастас!

И едва ли не с садистским наслаждением увидел, как исказилось от ужаса ее лицо.

— Ты не человек, — прошептала она. — Ты — дьявол!

Харченко на столь лестную оценку отреагировал спокойно. Спросил лишь еще раз:

— Так чем же тебе Буераков помешал?

Она залпом, несколькими судорожными глотками допила коньяк, который оставался в ее стакане. Жадным взором обвела столик. Он был пуст. Даже простывший кофе в чашках уже закончился. Анастасия с шумом выдохнула воздух. Жалобно посмотрела на хозяина. В глазах стояли слезы.

— Я жду, — сурово и напряженно, но уже спокойнее проговорил тот.

Он понял эту женщину. И теперь, помимо понимания, ему необходима была правда.

По этим словам Анастасия поняла, что хозяин не предложит ей ничего — ни запить, ни закусить. А потому напряглась, пытаясь сосредоточиться. Александр почувствовал, что она на глазах пьянеет.

Не зря же считается, что женщина пьет страшнее мужчины. И спивается куда легче. Наверное, потому и пьет, как правило, меньше, что природа стремится этому процессу воспрепятствовать. Да вот только удается ей, природе, сделать это не всегда.

— Зачем? — Анастасия и сама осознавала, что хмелеет, но ее уже повело и она не в силах была остановиться. — А ты так и не понял?

— Догадываюсь. И все-таки хочу услышать рассказ обо всем происшедшем от тебя.

Вновь она постаралась уклониться от ответа.

— Ну, одно я тебе уже сказала…

— Понятно, хотела меня на понт взять. Но ведь это так, глупость. Зачем?

— Я боялась.

— Чего? За кого?

— За тебя. Что он тебя… В общем, заберет…

Не скрывая издевки, Харченко расхохотался:

— Какая забота! Арестуют любовника!.. Какие страсти!.. Какое великодушие и благородство!.. — Осек себя на полуслове: — Только сказочку о любви до гроба мне рассказывать не надо! Не поверю!

Тут уже вспылила Анастасия:

— Не надо?.. Не поверишь? Ты вот меня все время дурой называешь… А сам-то ты кто? Не дурак разве?

Ничего не оставалось делать, как признать:

— А что — дурак и есть дурак. Кто бы спорил… Сколько времени тебя, пигалицу, раскусить не мог. Но к чему ты об этом сейчас?

— Да очень просто! Еще немного, и ты бы в меня так влюбился, что выполнял все, что бы я тебе ни говорила… Так что это тебе не надо свистеть, что я неправа! Единственное, что я сделала неправильно, — попыталась ускорить события. С тобой осторожнее надо было! И никуда не делся бы — был бы моим со всеми своими потрохами!

Ай да пигалица! Не уступит, пожалуй, даже красавице Джоанне, которая когда-то чуть было не сдала Александра бразильской контрразведке в Фейра-ди-Сантане. Ох и девка была! Полуиспанка-полуиндианка… Огонь-баба! Там ведь, в бразильских спецслужбах, тоже работают асы — поднаторели на борьбе против всевозможных кокаиновых баронов с их картелями. Ну и Джоанна мастером была — такую провокацию подготовила, что только чудом сумел вывернуться… Если бы тогда не пришлось срочно перебираться на sitio (это нечто вроде хутора нашего) под Кашуэйра-ду-Сул, неизвестно, чем история закончилась бы.

Воспоминания промелькнули метеором. Александр засмеялся, сухо и невесело:

— Какая же ты все-таки ссыкушка еще! Меня и не такие бабы, как ты, куда поматерее, пытались обуздать. Так ведь ни у кого не получалось… Не знаешь почему? Ты в гороскопы веришь? Я лично не очень. Но все же совпадения определенные имеются.

— Ты это к чему?

— Ты по гороскопу кто?

— Ну, Лев.

— Оно и видно. А я — Рыба. Если у Льва на первом месте нахрап, уверенность в собственной правоте, нежелание подчиниться другому, то у Рыб превалирует позиция «сам по себе». Рыба тоже предпочитает никому не подчиняться… Но при этом она не лезет напролом, а всегда умеет потихоньку выскользнуть из-под чужого давления. Улавливаешь? На Рыбу давить не следует, она выскользнет. Ее нужно потихоньку приручать. Она согласна и в аквариуме жить, но чтобы он был достаточно просторным. Теперь-то поняла, что ты никогда не смогла бы меня заставить плясать под свою дудку?