Николай Стародымов - След мстителя

Второй раз за вечер вспомнилась Александру Джоанна. Та, правда, была несравненно более женственная, тонкая, у нее не так рельефно вырисовывались бицепсы. У Лизаньки явственно проглядывали мужские повадки. Она просто культуристка или и впрямь любительница женщин?

— Пленку, — напомнил Александр.

Она небрежно бросила на столик кассету. Экс-оперативник ухмыльнулся и повторил:

— Пленку!

Он понимал, что за столь короткий срок Лизанька вряд ли успела бы сделать копию. Вести запись на два аппарата они тоже едва ли смогли. Но и отдавать такую улику просто так, за здорово живешь… Потому проговорил и в третий раз, уже решительнее:

— Пленку, я сказал!

Лизанька коротко взглянула на Анастасию. Та чуть заметно кивнула. На столик легла коробочка рации. В гнезде ее виднелась кассета.

— Скажи-ка, — он посмотрел на аппарат с профессиональным интересом. — Я таких еще и не видел… Растет благосостояние преступного мира…

Между тем Лизанька выставила на стол бутылку «Смирновской» и пакет сока. Анастасия жадно потянулась к выпивке. Взглянула на хозяина:

— У тебя можно будет переночевать?

— Конечно.

Вечер откровений еще не закончился. Отпускать этих двух амазонок было рано.

Зависла пауза. Анастасия налила себе, Александру. Нацедила в чашки сок. Лизанька уселась в кресло поодаль. Свою открытую сумочку пристроила на коленях. Глядела настороженно. Ей происходящее явно не нравилось.

— Расслабься, — посоветовал ей майор запаса. — Если бы я хотел что-то со Стасей сделать, тебя не стал бы дожидаться. Да и теперь ты для меня не ахти какая помеха.

Анастасия блеснула глазками:

— Не воображай о себе слишком много. Еще неизвестно, кто бы из вас победил, если бы вы подрались.

— Я с женщинами борюсь только в постели, — буркнул мужчина.

Он опять не знал, что делать. На кой ляд эту «коблу» сюда вызвал? Зачем она ему здесь? Как быть с Анастасией? Что делать с Соломоном? Что вообще дальше делать?

И что еще произойдет сегодня? Что имеется на него в МУРе? Известно ли там, что Буераков нынче вечер провел именно у него? Зафиксировано ли, что он Леониду Васильевичу звонил сегодня утром? Следует ли ждать вызова на допрос? Или же сейчас кто-то заявится сюда — к нему или за ним?

Он прекрасно понимал, что так легко оправдаться может только перед Анастасией, профессионалы без труда подловят его на противоречиях в показаниях. Ладно, на сегодня у него алиби железное. Но ведь обязательно последует вопрос, зачем Леонид к нему приходил. И что отвечать? Правду? В соучастие Буеракова поверят или не поверят — неясно. Но в любом случае это покойнику не повредит. На себя же Александр повесит несколько убийств. Причем не все они были продиктованы необходимостью… В ИТУ-13, «зону» где-то на Урале, где сидят в основном совершившие преступления сотрудники правоохранительных органов, отправляться не хотелось.

И ни с кем не посоветуешься. Михаил… Нет, это исключается. И без того с ним предстоят еще объяснения, и очень неприятные. Он единственный, кто на сегодняшний день знал о договоренности. И это не радовало…

— Чего задумался?

Голос Анастасии вывел его из задумчивости.

— Так ведь есть о чем подумать…

— Ты не бойся, следователя на тебя не «повесят».

— Естественно… — начал было Александр, но Анастасия перебила:

— Там было ограбление. Сделано чисто. И записка подложена в карман с текстом таким… В общем, будто он сюда по приглашению какому-то приехал. И адрес указан, недалеко отсюда находится. В общем, к тебе не заявятся…

— И зачем ты его… — с тоской проговорил Харченко.

— Затем, — отрезала Анастасия. Она качнулась, пытаясь дотянуться до бутылки. Ей удалось поймать горлышко не с первой попытки. — Как ты теперь ни крути, а Соломона придется тебе все-таки «кончить». Так-то вот.

Александр спорить не стал. С бабой, особенно с пьяной, спорить бесполезно.

Он решительно поднялся. Отодвинул столик в сторону.

— Будем спать ложиться.

— Как?

Анастасия покачивалась, глядела на него горящими шальными глазами.

— Спать!

Лизанька глядела исподлобья. Очевидно, она не привыкла, чтобы ею, Анастасией или кем другим из ее окружения командовал кто-то посторонний. Но Харченко на нее было наплевать. Он не любил «качков». И если мужчин с непомерно раздутыми бицепсами хотя бы понимал, накачанные мышцы у женщин не воспринимал. Сила женщины в ее слабости — лучше не скажешь.

Александр раздвинул диван, бросил на него стопку свежего белья, только на днях купленного. А для себя из-за двери извлек свой верный матрас. Он понимал, что поспать вряд ли удастся. И не мог для себя решить, хочет ли он, чтобы сейчас что-то произошло.

На какое-то время в комнате зависла тишина. Харченко чувствовал, что хочет спать. Но сон не шел. Не то после происшедших событий, не то присутствие рядом двух женщин будоражило…

И теснились в голове все те же мысли.

Он утыкался в этот вопрос раз за разом. И всякий раз откатывался назад, не в силах разрешить проблему. Как быть дальше? Теперь с гибелью единственного человека, который мог оказать ему хоть какую-то помощь, хоть как-то предупредить об опасности, хоть как-то прикрыть, подстраховать, обругать за ошибки, в конце концов… Короче, с гибелью Буеракова все дальнейшее развитие событий казалось ему лишенным смысла. Сколько человек он потерял за последнее время? Аннушка, Серега, теперь вот Леонид… Да и Борисевич, как ни говори, свой был. А также охранники в лесу, консьерж в доме, Маркел, охранники дачи… И это не говоря о Стервятнике, Павлуше и Германе. Не многовато ли выходит? Не достаточно ли крови? Не пора ли остановиться?

Ну в чем виновен Соломон?.. Впрочем, не так, его вина не вызывает сомнений. Другое дело, кто возьмется соотнести, в какой степени достоин трус смерти? Обрекая своей пассивностью на гибель Аннушку, Соломон тем самым старался спасти свою собственную жизнь. А кто возьмется утверждать, что его жизнь менее ценна, чем жизнь Анны? Кроме того, если бы он попытался ее защищать, сумел бы это сделать? Навряд ли, коль ее приговорила наркомафия.

С другой стороны, Павлик тоже струсил — я его убил. (Нашли его, кстати, или до сих пор лежит в квартире, ради обладания которой, собственно, он тоже промолчал? Вонь там сейчас от него стоит, мухи зеленые облепили… Брр-р!) А чем Соломон лучше? Но ведь можно вопрос поставить иначе: а так ли был достоин убийства тот же Павлик?.. Впрочем, нет, тут все правильно. Одно дело — не вступиться за женщину, которая не подпустила к себе, и совсем другое — предать любящую, пусть и нелюбимую, любовницу.

Да при чем тут сейчас Павлик. Пусть он теперь там, наверху, отчет держит. Мне бы как-нибудь в земных делах разобраться.