Кэролайн Грэм - Написано кровью

Воспоминание о детском садике вернуло Сью в настоящее. Она вскочила, метнулась к часам посмотреть на циферблат, но оказалось, что все в порядке, у нее в запасе еще полчаса. Она открыла комод под лестницей, где хранила краски, обрезки ткани, материал для набивки, клей. Накануне вечером Сью смастерила из цилиндриков «тампакса» десять пальчиковых куколок: обезьянки и эльфы, феи и динозаврики. Надев на мизинец муравьеда с нахальной улыбкой на длинной мордочке, она пошевелила пальцем и представила себе лица детей, когда невесть откуда вдруг появятся все десять кукол, кивая им и треща без умолку.

Сложив кукол в коробку, Сью села и пробежала глазами список дел на сегодня. Купить тыкву в деревенской лавке. Напомнить миссис Харрис, что следующую неделю печенье печет она. Спросить Мэри Беннет, не посмотрит ли ее муж электрический чайник. Поговорить с Рексом.

Вчера вечером она снова к нему постучалась. Была уверена, что он дома, слышала лай Монкальма, но дверь никто не открыл. Все это было так не похоже на Рекса. Если не считать священных часов, отданных работе, он всегда был рад пообщаться, иногда до такой степени, что вы потом не знали, как от него отделаться.

Почта! Повторяя вслух, как заклинание: «„Мэтьюэн“, „Мэтьюэн“! Пусть это будет, Мэтьюэн“!», Сью побежала в прихожую. Но почтальон принес всего-навсего уведомление о распродаже в магазине, где Брайан когда-то купил видеокамеру.

К девяти тридцати утра Барнаби, переварив очередную криминальную сводку, снова делился неутешительными выводами с группой, ведущей расследование:

— Отпечатки на орудии убийства принадлежат приходящей уборщице, миссис Банди. Один из них четкий, остальные смазаны, вероятнее всего — тем, кто воспользовался подсвечником, чтобы проломить голову Хедли. На руках у этого человека были перчатки, скорее кожаные, чем матерчатые. Эксперты пока не могут сказать ничего определенного насчет отпечатков преступника. Они всё еще идентифицируют пальчики, которые мы имеем на данный момент. А у нас есть отпечатки всех, за исключением миссис Лиддиард, слишком запуганной золовкой, и самой Гонории, которая наотрез отказалась помочь следствию.

— Кто-то должен объяснить ей, как это важно, — сказал инспектор Мередит и благоразумно добавил, — сэр!

— Действительно, — согласился Барнаби, и по его губам скользнула ледяная улыбка. — Может, возьмете это на себя, раз уж так и так работаете в деревне?

— Буду рад, старший инспектор.

— К сожалению, — улыбка Барнаби сделалась нейтральной, когда он вновь заговорил непосредственно о деле, — под ногтями у Хедли практически ничего не обнаружено. Ни частиц кожи, ни волос, ни волокон ткани, так что, похоже, жертва не сопротивлялась. Трудно предположить, что Хедли просто решил покориться судьбе, поэтому, думаю, мы можем принять версию доктора Булларда: первый же удар, который, скорее всего, был неожиданным, либо убил его на месте, либо сделал совершенно беспомощным.

Несколько больше нам повезло с комодом. Ящики были выстелены вощеной бумагой, от которой следствию пользы никакой, но в них скопилось некоторое количество пыли, содержащей частички кашемира, бледно-голубого, а значит, в ящиках хранили свитера или кардиганы. Боюсь, не очень захватывающее открытие. По обуви Дженнингса нет ничего. В саду следов не обнаружено. Даже следов Лоры Хаттон, которые могли бы там остаться, из-за погоды мы не нашли.

Телексы из портов тоже не радуют. Дженнингс не покидал страну, ни в «мерседесе», ни без «мерседеса». По крайней мере, под своим именем. Но такси мы нашли. Некий… — он заглянул в свои записи, — Уинстон Могани работал шестого вечером, и незадолго до десяти тридцати к нему в машину села женщина и попросила отвезти ее в Мидсомер-Уорти. Точного адреса она не назвала. Только указывала дорогу, когда добрались до деревни. Больше ни о чем они не разговаривали. Она и не пыталась заговорить: у водителя была включена рация. На просьбу дать описание женщины мистер Могани ответил, что к нему то и дело садятся люди, женщины в том числе, и на внешность их он не обращает внимания, если только они не выглядят как Уитни Хьюстон. Эта была светловолосая, средних лет. Поскольку самому мистеру Могани нет еще и двадцати, ей могло быть чуть за тридцать.

Мы пока не нашли водителя, который вез блондинку обратно, так что вам надо будет проверить территорию между Аксбриджем и Мидсомером. Весьма вероятно, что Хедли вызвал кого-то, кто живет поблизости. Просмотрите «желтые страницы». Еще мне бы хотелось — на тот случай, если женщина проститутка, — чтобы вы разузнали про всех профессионалок: уличных, работающих в клубах, массажных салонах, по объявлениям. В общем — про всех.

Еще надо поспрашивать в деревне, не вспомнит ли кто название компании, которая перевозила сюда имущество Хедли. Шансов мало, но вдруг повезет?

— Вряд ли это кто-то из местных, правда, старший инспектор? — поинтересовался Уиллаби, еще более свежий и накрахмаленный, чем накануне. Даже улыбка его выглядела свежевыглаженной. — Скорее всего, откуда-нибудь ближе к Кенту.

— Как я уже сказал, констебль, шансов мало. Если сегодня нас наконец осчастливят информацией из списков избирателей, мы узнаем, где он жил. И чтобы закончить на жизнерадостной ноте, скажу, что нам повезло найти юриста, который оформлял для Хедли документы на недвижимость. Кажется, он занимался и другими делами покойного. Сегодня утром я встречаюсь с этим мистером Джослином. Возможно, у него сохранились документы, второй экземпляр которых мы ожидали найти в «Приюте ржанки», а если уж совсем повезет, среди них будет и свидетельство о браке.

— А почему вы придаете этому такое значение, сэр? — спросила констебль Брирли. — Думаете, есть связь между двумя смертями?

— Пока не знаю, — ответил Барнаби, — но поиск неизвестных связей и возможностей недаром считается важнейшей частью расследования. Или, по крайней мере, должен считаться.

— О, без сомнения, сэр.

— Узнав что-нибудь о кончине Грейс, мы могли бы увидеть совсем другого мистера Хедли. — Барнаби сделал паузу, движением кустистых бровей призывая присутствующих развить тему.

Сержант Трой, которому долгая практика помогала точно оценить свои шансы дать хороший ответ на столь тонкое предположение, сразу отказался от всяких попыток и веселился, наблюдая за остальными. Особенно за Мередитом, «надеждой Скотленд-Ярда». Тот яростно жевал губы и морщил лоб. Барнаби вперил в него вопросительный взгляд, выждал оскорбительно долго, потом продолжил:

— Все, с кем мы говорили, без исключения, описывали Хедли как человека очень скрытного. Рекс Сент-Джон сказал, что был изумлен, когда Хедли обратился к нему за помощью в деле с Дженнингсом. Так почему субъект, старательно защищающий свою частную жизнь от посторонних, застегнутый на все пуговицы, вдруг рассказывает стольким людям о самом болезненном, самом интимном событии своей жизни? О событии столь трагичном для него, что он больше не смог жить в той части страны, где оно случилось.