Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Все расслышали громкий шепот миссис Балстрод, заметившей, что белые волосы часто создают обманчивое впечатление. Действительно, глаза у мужчины не слезились, не были мутными, а наоборот, отличались яркостью и прямо-таки небесной голубизной, а лицо было гладким и почти без морщин. Едва он начал говорить, как атмосфера в зале резко изменилась. Он говорил негромко, но в его голосе было что-то, невольно заставляющее прислушиваться, возникало чувство, что вот-вот будет дано услышать некое откровение. Подавшись вперед, все напряженно ловили каждое его слово, словно боясь пропустить что-то для себя важное.

Между тем он не сказал, собственно, ничего нового. Он просто подтвердил слова предыдущего свидетеля о том, что погибший вел себя в тот день как обычно, то есть был спокоен и весел. Только добавил, что мистер Картер являлся одним из основателей коммуны, все его любили, и что всем будет его очень недоставать.

Свидетельские показания остальных членов сообщества свелись к тому, что каждый из них подтверждал отсутствие кого-либо на месте происшествия в соответствующий отрезок времени.

Расположившийся на твердой деревянной скамье корпус присяжных больше всего напоминал большой кусок тающего торта. Его члены прилагали все усилия, чтобы сохранить вид беспристрастный, вдумчивый и бодрый. Им было заявлено, что в данном случае нет никаких оснований подозревать насилие. Все обитатели особняка убедительно доказали, что находились вне дома, когда произошел прискорбный инцидент. Вероятно, трагическое падение произошло вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств: загнувшаяся над верхней ступенькой ковровая дорожка и некоторое количество алкоголя, выпитого непривычным к этому человеком на пустой желудок. Коронер высказался в том духе, что из предосторожности коврик на полированном полу предпочтительно закреплять и выразил соболезнование друзьям покойного. Вердикт констатировал смерть в результате несчастного случая.

Коронер встал, вентилятор издал глухой прощальный стон, и синяя муха замертво упала на голову пристава. Члены «Золотой лошади» остались сидеть. Публика потянулась к выходу. Разочарование ощущалось почти физически. Все почему-то были убеждены, что идут слушать про убийство. Люди оглядывались, выискивая Балстродов, дабы попенять им на их лжепророчества, но те предпочли улизнуть заранее. Недовольно переговариваясь, народ, сойдя со ступеней, стал расходиться: одна часть повернула в сторону парковки, другая двинулась в «Бархатный башмачок».

Две девушки, совсем молоденькие и хорошенькие, с длиннющими ногами, где-то высоко исчезающими в коротких, по-модному затертых шортах, задержались, дожидаясь у входа. Одна из них огляделась вокруг и, толкнув локтем подружку, указала на старенький, видавший виды «Моррис Трэвеллер».

— Погляди-ка туда.

— Куда? — откликнулась вторая, африканка, с выгоревшими на солнце волосами.

— Вон туда! Ты что, ослепла? Смотри, там их фургон стоит.

— Ну и что?

— А то. Погляди, там парень.

— Ох, и правда! Энджи…

— Хочешь его очаровать?

— Шутки шутишь?

— Давай, вперед! Или тебе слабо?

— Кев меня убьет.

— Ну не хочешь, тогда я.

— Ничего у тебя не выйдет.

— Скажу, что у меня машина не заводится.

— У нас же нет никакой машины.

Хихикая, подталкивая и подначивая одна другую, девушки направились к «Моррису». Когда они поравнялись с окошком фургона, та, которая не Энджи, подтолкнула подругу и шепнула:

— Ну давай!

— Перестань смеяться! — откликнулась та и постучала в стекло.

Человек обернулся. Какое-то время все трое только смотрели молча, после чего лица у обеих девушек побледнели, и обе съежились, словно от порыва холодного ветра.

— Простите ради бога!

— Я только хотела…

— Извините…

— Мы не собирались… — пролепетала та, которая не Энджи. Взявшись за руки, они пустились наутек.

Тем временем в зале заседаний девушка в муслиновых шароварах разразилась плачем. Человек с бородкой на некоторое время вышел, но скоро вернулся с сообщением, что все уже разошлись, и им тоже пора возвращаться к себе.

В том, что разошлись все, он оказался не совсем прав. После того, как небольшая процессия скрылась за дверьми, на верхней галерее поднялся на ноги молодой человек. Все время, пока шло разбирательство, он сидел, укрывшись за колонной. Теперь неподвижно стоял. Его взгляд был устремлен на опустевшее кресло коронера. Затем он достал из кармана джинсов клочок бумаги и стал читать. Судя по времени, которое это у него заняло, он перечитывал написанное уже не в первый раз. Наконец он убрал бумагу и наклонился вперед. Судя по тому, как побелели костяшки вцепившихся в перила пальцев, молодой человек находился в сильном волнении. Так он простоял некоторое время, после чего рывком надвинул на светлые волосы козырек кепки и повернулся к выходу. Было, однако, похоже, что он еще не до конца успокоился, потому что сбегал с лестницы со сжатыми в кулаки руками и побелевшим от ярости лицом.

Через пять дней пепел несчастного Джима Картера был развеян под кроной гигантского кедра, где любил отдыхать покойный. Со звяканьем маленьких колокольчиков и стеклышек, подвешенных к деревянной рамке, поднятой к восходящему солнцу, была прочитана молитва за его следующее перевоплощение в один из лучей космической энергии. Затем все негромко и слаженно проскандировали нечто, напоминающее стих, выпили по чашечке ароматического чая с лимоном, съели по кусочку домашнего торта, изготовленного мисс Каттл, и разошлись.

Завтрак подходил к концу. Учитель, встававший на рассвете для совершения медитации и молитвы, на завтраке не присутствовал, довольствуясь настоем из трав и сухим печеньем, после того как очистил и перезарядил новой энергией свои чакры. Как бы ни обожали, возможно даже боготворили, своего наставника (он первый назвал бы это грубым преувеличением) члены общины, в отсутствии Учителя все чувствовали себя более раскованно. В небольшой компании собравшихся за внушительным столом царила непринужденная атмосфера.

— Ну-с, а чем собирается сегодня днем заняться наша парочка? — спросил Арно, стирая с бородки капельку йогурта салфеткой с ручной вышивкой. Он имел в виду тот единственный отрезок времени, которым каждый из группы мог распоряжаться по собственному усмотрению, остальное время полагалось посвящать труду на благо общины и обрядам.

— Отправимся на Морриганский холм, — ответила Хизер Биверс. Она не говорила, а лепетала, словно маленький ребенок, хотя ее длинные волосы уже тронула седина. — Там, говорят, есть монолит, обладающий вибрацией поразительной силы. Мы хотим попробовать высвободить из него космическую энергию.