Ольга Баскова - Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1

— Я говорил с вашим издателем, — наливая вино в бокал, признался граф. — Ваши книги идут нарасхват. На них можно неплохо заработать.

— Сколько? — поинтересовалась де Ла Мотт.

— Ещё сто тысяч ливров, — предположил де Гаше и поднял бокал. — За вас, дорогая Жанна! Надеюсь, вы когда-нибудь смилостивитесь над бедным мужчиной, страстно влюблённым в вас, и не отвергнете его предложение руки и сердца.

— Всё может быть, — уклончиво ответила женщина, слегка пригубив шампанское. — Извините, что из-за своей беременности не могу отметить выход книги как следует. Но вам ничто и никто не запрещает опустошить бутылку.

— Вы правы, — ответил Гастон и снова наполнил бокал. — А теперь я выпью за вашу кровожадность!

Жанна подняла брови.

— За «мою кровожадность»? Разве я кого-нибудь убила или покалечила? Насколько мне помнится, недавно чуть не прикончили меня.

Гастон расхохотался. Он заметно опьянел.

— Возможно, я неверно выразился, — сказал он и бросил на стол тоненькую брошюрку. — Издатель опубликовал не только вашу книгу, но и это письмецо.

— Какое «письмецо»? — Щёки Жанны раскраснелись от волнения. — Я не давала ему никакого письма.

Граф подмигнул.

— А вы посмотрите. Может быть, вспомните, когда и где вы его писали.

Дрожавшими руками графиня взяла брошюрку. На обложке красовалось название: «Письмо графини Валуа-Ламотт к французской королеве».

— О боже, — проговорила она и открыла первую страницу. На неё пахнуло свежей типографской краской.

— Прочтите дальше… Я уже имел удовольствие, — попросил де Гаше, снова наполняя бокал. — Прочтите вслух, мне нравится ваш стиль.

— «Недоступная твоей бессильной злобе (подавись ею)», — покорно прочитала госпожа де Ла Мотт, — «сообщаю тебе, что отрываюсь от второй части своих мемуаров только для того, чтобы пожелать тебе гибели…» — Она вздохнула и отшвырнула книжонку. — Этого я не писала, дорогой граф. И вы неправы, это не мой стиль. Я никогда не позволяла себе обращаться к её величеству на «ты» и никогда, несмотря на обиду, которую она мне нанесла, не желала ей гибели. Пусть Мария швырнёт это так называемое письмо графини де Ла Мотт, писанное кем-то от моего имени, в камин.

Глаза Жанны разгорелись и дивно блестели. Чёрные волосы разметались по плечам. Гастон любовался ею и с горечью думал, что она никогда не станет его женой. Жизнь с мужчиной средних лет в Англии слишком скучна для этой женщины. Он наклонил голову.

— Да, графиня, я вам верю, однако с ужасом думаю, что будет, если это письмо попадётся на глаза Людовику и его жене. Лучше бы вам не покидать мой дом в одиночестве. Лондон кишит агентами его величества.

— Да, да, конечно. — Жанна вытерла губы салфеткой и встала. — Спасибо вам за романтический ужин! Если бы вы знали, как давно никто не делал для меня ничего подобного.

— Оставайтесь в этом замке как хозяйка, и я буду угощать вас шампанским каждый день. — Гастон встал и подал ей руку. — Вы обещали подумать. Чем скорее вы примете решение, тем будет лучше.

Жанна склонилась в реверансе.

— Благодарю вас за всё.

Граф учтиво проводил женщину до её комнаты, и, как только его шаги затихли в конце коридора, Жанна вызвала Марию.

— Закажи экипаж, — приказала она. — Пусть ждёт меня завтра в полночь за квартал от особняка графа.

Служанка заломила руки.

— Госпожа, сколько раз я просила вас, чтобы вы одумались, но вы этого не сделали! Одумайтесь сейчас, пока не поздно!

Жанна покачала головой.

— Мария, — она встала и взяла холодную руку девушки, — за последнее время ты стала больше моей подругой, чем служанкой. Я ценю твою преданность, и мне очень жаль, что ты не едешь со мной. Но это твой выбор, и я уважаю его. Отнесись же и ты с уважением к моему выбору.

Служанка стояла молча, по её круглым щекам катились слёзы.

— Мне нельзя оставаться в доме графа де Гаше, — продолжала Жанна. — Мало того, мне вообще нельзя оставаться в Лондоне. Король и королева Франции имеют достаточно гнусностей, написанных моей рукой, чтобы ненавидеть меня и желать моей смерти. Я не могу быть в безопасности даже в этом особняке. Мне необходимо убежать в такую страну, где никто не слышал о Жанне де Валуа де Ла Мотт и где нет агентов Людовика XVI. Только там я смогу дожить до глубокой старости и умереть своей смертью. Ты поняла меня, мой друг?

Девушка вытерла слёзы и всхлипнула:

— Да, госпожа. Завтра вас будет ждать экипаж.

Услышав её слова, графиня заметно повеселела.

— Вот и умница. Кучер может запросить большую цену — не торгуйся. Деньги у меня есть. — Она достала спрятанный на груди кошелёк, расшитый бисером, и вытащила одну банкноту. — Мне нужно кое-что ещё, моя милая. Ты права, опасно путешествовать одной с большими деньгами. Мне необходим пистолет. Думаю, прожив долгое время в Лондоне, ты знаешь, где его приобрести.

Мария немного подумала.

— Да, госпожа, я найду то, о чём вы просите.

— Спасибо. Спокойной ночи, дорогая.

Проводив служанку, графиня достала дорожную сумку и принялась набивать её вещами. Заботясь о своей гостье, в которую к тому же был влюблён, Гастон часто делал ей подарки в виде роскошных нарядов, и Жанна подумала, что многие из них можно неплохо продать в той стране, куда её забросит судьба. Но будет ли она в безопасности хоть где-то? Не достанет ли её длинная рука короля даже в самом отдалённом уголке света? Теперь гнев монарших особ её не радовал, а пугал. Мало того что к ним попали мемуары, полные скабрёзностей, так ещё это письмо, которое она не собиралась опубликовывать. Жанна написала его в гневе, а потом забыла о нём. Наверное, оно затерялось среди страниц рукописи, которую она недостаточно хорошо просмотрела перед поездкой к издателю. Пройдоха Кар, разумеется, не мог пройти мимо и опубликовал этот пасквиль без её согласия. Может быть, лучше написать королю о том, что она не имеет никакого отношения к этой брошюре?

Повинуясь внезапному порыву, графиня придвинула к себе лист бумаги и макнула перо в чернильницу. Боже, как давно она ничего не писала! Теперь женщина обдумывала каждое слово, которое, возможно, могло спасти ей жизнь. «Ваше Величество, — начала она, — я глубоко возмущена многочисленными клеветническими пасквилями, которые распространяются в народе от моего имени. Мне столь же коварно, сколь нелепо и святотатственно приписывают самые и самые кощунственные обвинения. Я публично и торжественно отказываюсь от этих гнусных писаний…»

«Завтра попрошу Гастона отправить моё послание во Францию, — решила она. — Завтра… завтра… Последний завтрак с графом, последние обед и ужин… и больше он никогда не услышит обо мне. Что же, тем лучше для него. Зачем ему авантюристка, беременная чужим ребёнком? Я спасаю не только свою жизнь, я спасаю и Гастона от опрометчивого поступка».