Александр Рыбин - Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека

Как только в мареве жаркого июльского утра при довольно-таки большом волнении была обнаружена первая лодка, шедшая с огромной скоростью на сближение с парусником, курсантов, которые были заняты на верхней палубе хозяйственными работами, тут же отправили вниз. Сделав гигантскую петлю, моторка то появлялась издалека, то опять возникала среди белых барашков волн совсем близко. Ветер усиливался, волны росли; парусник с креном в пятнадцать-двадцать градусов шел, торопясь, в сторону Мальдивских островов.

Когда, будто волки из-за снежных барханов, с двух сторон появились еще пять моторок, палуба опустела совсем. Всем была дана команда не высовываться. Старпом сам стал за штурвал. Так и шли под конвоем, пока солнце не замерло в зените. Сплошные нервы…

Закончился обед. Илья сидел в кают-компании и допивал компот. Все, как-то обыденно и скупо, делились информацией, не особо комментируя происходящее. Старший механик Шипулин, не дотронувшись до первого, быстро проглотил котлету с картофельным пюре и, залпом осушив кружку прохладного компота, ушел на своих слоновьих ногах, сокрушенно вздыхая. Что-то там у него не ладилось с мотором.

Илье, как журналисту, хотелось быть ближе к источнику информации, то есть к капитану, но с капитаном у него были натянутые отношения.

— Ты, пиши, что тебе надо писать, — улыбнулся он ему зло. — Где мы находимся, координаты, погода и так далее. А проблемы… Что проблемы, они всегда есть. У нас же учебное судно.

Состав знаешь какой, третий курс, пацанам по двадцать лет. Всякое бывает. А ты всё жареное выискиваешь. Ты это брось. Тебя не для этого вписали в судовую роль.

Если бы он знал, для чего на самом деле он на корабле… Капитан сделал вид, что ничего не заметил, хотя скулы у него порозовели.

Около пяти часов пираты наконец исчезли с горизонта. Как ребята из группы сопровождения ни просматривали море в бинокль, кроме серебристых гривок, которые подгонялись довольно приличным юго-восточным пассатом, ничего обнаружено не было.

Ночь выдалась неспокойной. Казалось, что вот-вот из-за следующей водяной горки покажутся лодки пиратов. Но обош лось. А утром напряжение возросло: нежданные гости появились снова. Танцуя на крупной волне, они параллельно с двух бортов небольшими галсами, то приближаясь, то отдаляясь, шли с парус ником, продолжавшим ни шатко ни валко двигаться курсом на Мальдивские острова. И хотя шторм усиливался, а волны становились всё круче, пиратские лодки упрямо шли вместе с парусником.

Первым неизвестный объект над кораблем обнаружил боцман Рома, старший грота. Он тайком высунул нос, чтобы перекурить. Потом, выбросив недокуренную сигарету, на прощание глянул в загустевающее на глазах небо. Сначала он подумал, как потом рассказывал капитану, что это кружит чайка, неизвестно откуда появившаяся в вечернем сиреневом небе. Но потом, приглядевшись, он увидел некий объект, который передвигался зигзагообразно, то перемещаясь в сторону юта, то уклоняясь довольно резво от крюйс-бом-брамселя, то зависая на несколько десятков секунд над шкафутом. Зоркий боцманский глаз сразу отмел разные несуразицы типа НЛО и определил тут же, что раз это не птица и не плод внеземных цивилизаций, то это самый настоящий дрон.

На шкафуте в это время дремал Неволин из группы прикрытия. Дремал он так, на один глаз, сжимая АКМ. Ему всё время снился Афган, все эти двадцать лет, как он оттуда вернулся, и всё как-то по-доброму. Не по-боевому. Просто ребята снились, которых уж нет в живых, и иногда китаец-инструктор, которого он зарезал. Он тоже иногда приходил во сне. Сон всегда был неспокоен и зыбок, как трясина, поэтому, когда майор запаса Неволин услышал, что кто-то пробежал по палубе, он сразу открыл глаза и навострился. Поискав по периметру цель и не найдя ее, он перевернулся на другой бок и тут же заметил бесшумный объект, угрожающе, как большая осенняя муха, которой уже всё равно, попадать в паутину или нет, пролетал, впрочем, не задевая их, снасти брам-бакштага.

Неволин лениво наблюдал за дроном. Ему казалось, ну вот еще немного — и он, зацепившись за снасть, обязательно упадет. Роман тоже сначала с каким-то спортивным интересом наблюдал, как он ловко лавирует между снастей. Первым очнулся боцман. Поискав глазами на всякий случай управленца летательным аппаратом на палубе и не найдя его, он помчался на капитанский мостик. Мастер склонился над штурманской картой, что-то выискивая вместе с четвертым помощником. Он поднял голову, глянул усталыми глазами на хорошо про жаренного тропическим солнцем боцмана.

— Дрон, говоришь? — Он нисколько не удивился известию. — Пойдем, посмотрим.

Они долго вглядывались в быстро темнеющее небо, пре вращающееся из сиреневого в темно-бордовое, потом цвета хорватской сливянки, которую оба недавно дегустировали, но, правда, в разных компаниях. Летательного аппарата нигде не было видно.

— Может, тебе показалось, Роман? — Капитан Синицын обло котился на поручни для устойчивости, потому что качка усиливалась. Волна била в правый борт всё злее и злее.

— Может, и показалось, — не стал с ним спорить боцман. — Тогда, товарищ капитан, предлагаете перекур с дремотой?

Вопрос он задал с некоторой долей фамильярности, но это было, скорее всего, от внутреннего волнения, в ожидании чего-то дурного.

И тут они оба его увидели. Дрон чуть подотстал, он уже не нависал высоко в небе над грузно переваливающимся с правого на левый борт фрегатом, а сместился за корму. И находился в почтительном отдалении, практически над уровнем капитанского мостика.

— Не делай резких движений, Рома! Если там установлена камера, то они нас сейчас видят. А по всему, камера там есть… Что-то мне подсказывает, это не просто игрушка.

Боцман удивленно посмотрел на капитана.

— Ты вот что, — продолжал Синицын, отвернувшись от Романа, — краем глаза наблюдай за ним, что-нибудь говори мне, засмейся, что ли. Ты меня понимаешь? Сделай вид, что мы его не видим и не знаем о его существовании. Я ненадолго отлучусь… — Он прислонился спиной к стенке рулевой рубки и, чуть продвинувшись, исчез в дверном проеме. — А ты привлекай его внимание, — донесся до ушей боцмана приказ капитана.

Дрон между тем продолжал беззвучно парить в вечернем небе. И тут прямо за кормой Роман опять обнаружил несущиеся в белесых волнах фарватера три моторные лодки. Они явно пытались, как волчья стая, их достать. Неожиданно дрон пошел чуть вверх, развернулся, и боцману даже померещилось, что там наводили фокус прямо на него. Вдруг аппарат описал небольшой полукруг и, жужжа, будто черная навозная муха, стал тихонько уходить к левому борту, постепенно притормаживая; еще чуть-чуть — и он растворится в вечерних сумерках. И тогда Рома в ярости, сам того не ожидая, повернулся к нему спиной, резко сдвинул шорты вниз и оголил свой зад. Чуть нагнувшись, он похлопал себя по ягодицам и из подмышки оглянулся назад. Натренированный боцманский взгляд сразу уловил какое-то движение; ему даже показалось, что загорелась лампочка-рэк на дроне. Аппарат остановился, завис на мгновение и поплыл в сторону кормы. Он явно приближался, заинтригованный увиденным. Рома злорадствовал: