Керстин Гир - Замок в облаках

– Фанни не может сама отдать кольцо. Иначе Стелла Егорова узнает, кто взял его из её люкса, – нетерпеливо объяснил Тристан. – И ты, конечно, согласишься, что лучше Фанни не настраивать против себя жену олигарха. Или ты полагаешь, что, узнав об этой истории, руководство отеля потребует объяснений у супруги Виктора Егорова или подаст на неё в суд?

Бен не ответил.

– Вот видишь, в этом и заключается проблема, – подытожил Тристан.

А я быстро добавила:

– Мы с Тристаном всю дорогу ломали голову над тем, как лучше и безопаснее всего вернуть кольцо. Мы подумали, что, может быть, можно упаковать кольцо в коробочку, как будто ей пришла посылка от анонимного адресата…

– Ну, вряд ли вы всю дорогу ломали голову только над этим, – пробормотал Бен. Затем он откашлялся и продолжил: – Фанни, тогда почему ты не пришла с этим вопросом прямо ко мне? Почему ты предпочла обсуждать эту щекотливую ситуацию с этим… гостем? – Он покачал головой. Теперь на его лице читалось разочарование, и это было ещё хуже, чем его негодование, когда он застал нас врасплох. Он протянул руку: – Отдай мне кольцо.

Я стащила его с пальца и положила ему на ладонь, немедленно ощутив себя примерно на десяток кило легче. И дышать стало свободнее.

Тристан закатил глаза.

– Пойдём, – произнёс наконец Бен, и разочарование, написанное на его лице, теперь прозвучало и в голосе. – Мы позаботимся о том, чтобы вернуть кольцо госпоже Людвиг.

– Да, кстати! По поводу этого кольца я должна сказать тебе ещё кое-что. Оно… Ой!

Тристан весьма чувствительно ткнул меня локтем в бок и еле заметно покачал головой. Ну ладно, возможно, он и прав: мы и так достаточно рассказали Бену для начала.

– Что ещё ты хотела мне сказать насчёт кольца? – переспросил Бен.

Что оно стоит пару миллионов евро, что же ещё!

– Что второго такого нет на свете, – прошептала я, потому что врать громче у меня не получалось. – Господин Людвиг купил его много лет назад на барахолке.

– Я в курсе, – заметил Бен.

Тристан картинно потянулся и зевнул, будто только что проснулся.

– Если я вам больше не нужен, то, пожалуй, пойду заберу дедушку и мы отправимся на праздничный ужин, – сказал он и, изящно изогнувшись, протиснулся мимо Бена в направлении своего номера. – Счастливого вам Рождества!

– Сам дурак… – пробормотал Бен по-немецки.

Пока мы спускались по лестнице, Бен упорно хранил молчание. Я – тоже молча – мучилась угрызениями совести, ведь рассказала Бену лишь часть правды. С другой стороны, он не мог об этом знать, поэтому теоретически сердиться на меня ему было тоже не за что.

Иногда я искоса поглядывала на него, а он притворялся, что не замечает этого. Кроме того, Бен периодически судорожно стискивал зубы, словно хотел что-то (или кого-то) размолоть в порошок. Когда Анни Мозерша, которая как раз заталкивала грязные простыни в специальную трубу, ведущую прямо в прачечную, пожелала нам счастливого Рождества, ответные слова «спасибо, и вам тоже» в устах Бена прозвучали так угрюмо, что старушка испуганно посмотрела ему вслед. Я примирительно улыбнулась ей.

В это время команда горничных под предводительством фрейлейн Мюллер сновала по этажам, готовя номера постояльцев ко сну. Мне нравилось это занятие. Во-первых, это последнее, что оставалось сделать до конца смены. А во-вторых, наши вечерние обязанности были исключительно приятными: задёрнуть портьеры, снять с постели покрывало, постелить коврик и поставить тапочки по обе стороны от кровати, взбить подушки и положить на каждую по плиточке шоколада. Выходя из номера, можно было прибрать ещё пару мелочей и захватить с собой грязную посуду или мусор.

Когда после ужина гость возвращался к себе в номер, там всё дышало уютом и было готово ко сну.

– Я бы сейчас съела шоколадку, а ты? – сказала я, чтобы как-то нарушить молчание.

Но Бен не ответил. Кажется, он всерьёз обиделся.

Когда мы дошли до первого этажа и оказались в помещении для персонала за ложей консьержа, в которой восседал месье Роше, я собралась с духом и спросила его:

– Ты сердишься на меня за то, что я взяла кольцо?

Бен остановился.

– Нет. – Впервые после нашей беседы с Тристаном он снова взглянул на меня.

– Наверное, на твоём месте я поступил бы так же. Я злюсь на тебя потому, что ты спросила совета не у меня. А у этого… Тристана Брауна.

Да уж! Если бы я действительно взяла кольцо из панорамного люкса, то тоже ни за что не стала бы обсуждать это событие с Тристаном. Ох!

– Я думал, ты считаешь меня другом, – тем временем продолжил Бен, – и знаешь, что мне можно доверять.

Ну вот, теперь я чувствовала себя предательницей. В первую очередь потому, что и правда считала его своим другом и знала, что ему можно доверять. Во всяком случае, вчера, когда мы вместе пили на лестнице чай с ромом из его термоса, у меня создалось именно такое впечатление.

– Я и собиралась прийти за советом к тебе. – В смысле, если бы я действительно увидела кольцо на тумбочке мадам Смирновой и взяла его. Но на самом-то деле всё было совсем не так! – Тристан просто… э-э-э… случайно оказался поблизости.

Как показывал мой небогатый опыт, если я говорила часть правды, то только всё портила. Там смолчать, здесь чуть исказить события – в результате всё равно получалась первостатейная ложь. Однако теперь мне ничего не оставалось, кроме как придерживаться изложенной версии событий, даже если от этой версии коробило и было стыдно перед Беном.

– Мне пришлось всё рассказать Тристану, иначе он бы считал меня воровкой и нажаловался бы на меня Монфорам.

– Всё понятно, – ответил Бен.

Нет, к сожалению, он понимал далеко не всё. Внезапно я ужасно разозлилась на Тристана: это он втянул меня в эту историю! Я врала Бену только для того, чтобы не скомпрометировать Тристана! Чтобы никто не узнал, что по вечерам он лазает по фасадам, забирается в чужие номера через открытые окна и копается в тумбочках.

С другой стороны, если бы не Тристан, кольцо госпожи Людвиг, вероятно, никогда бы не нашлось. А она этого конечно же не заслужила.

– Не стоит водить тесную дружбу с гостями. – Бен серьёзно посмотрел на меня. – И уж точно не стоит близко общаться с этим британско-азиатским красавчиком, который считает, что стоит ему улыбнуться – и девушки будут штабелями падать в его объятия.

– Что, вероятно, соответствует действительности, – ответила я и поспешно добавила: – Но ко мне это, конечно, не относится.

– А мне кажется, что как раз относится. Там, наверху, вы вели себя как близкие знакомые. Как будто вы не в первый раз держитесь за руки.

– Мы не… – Я замолкла. Какого чёрта я всю дорогу оправдываюсь? Я не сделала ничего предосудительного даже в рамках облегчённой версии, которую я изложила Бену. – А ты-то что делал там, наверху, в малом вестибюле? – спросила я, глядя Бену прямо в глаза.