Екатерина Барсова - Змей в саду Ватикана [litres]

Подписав бумаги, она ушла, а Рудягин, оставшись один, осмотрелся…

Что здесь искали? Кому понадобилось все переворачивать в квартире? И кто это сделал?

Нашли искомое или нет? И как это узнать? Ну неспроста же учинили такой разгром? Что-то, по словам Шалинской, удалось убрать, что-то осталось… Зря она, конечно, прибиралась. Отпечатки пальцев стерлись, и теперь нельзя установить, кто здесь был. Хотя, вероятно, что-то еще можно найти.

Надев перчатки, Павел стал внимательно смотреть в комнате… Картины, картины… Выдвинув ящики стола, увидел записные книжки. Пролистал – в основном записи прихода-расхода. Какие-то беглые заметки…

Все осмотрев, он позвонил Светлане Демченко.

– Привет! Как дела?

– Ничего нет.

– Совсем ничего?

– Все осмотрел.

– Сейчас я подъеду…

– Жду…

Светлана приехала быстро. Поздоровавшись с коллегой, она прошла в комнату.

– Ничего никогда не бывает, – назидательно сказала она. – Попробуем что-нибудь найти.

– Я, похоже, – пас. Осмотрел все.

– Понятно. Здесь нужен опыт. Как у собаки-ищейки. С той только разницей, что у нее нюх природный, естественный, а у нас – приобретенный. И мы его должны выработать… Он почти как интуиция. Ходишь и всматриваешься в предметы.

– Внюхиваешься, – попробовал было пошутить Павел.

– Внюхиваешься – серьезно сказала Светлана. – И это без шуток.

Через несколько минут Светлана уже обходила квартиру. Метаморфозы были налицо: она подтянулась, выражение лица сделалось сосредоточенно-серьезным. Упомянутое сходство с собакой-ищейкой стало явным. Павел хотел было продолжить разговор, но не осмелился. Светлана словно пребывала в своем мире… ни на что и ни на кого не обращая внимания. Она внимательно скользила взглядом по полкам и стенам, осмотрела диван, постучала по обивке, потом так же внимательно обошла кухню, выдвигая каждый ящик и заглядывая в банки.

Затем она села на табурет и закрыла глаза. Только Павел хотел спросить: все, значит, я был прав, и здесь ничего нет, как Светлана поднялась с табуретки. Как сомнамбула она снова проследовала в комнату и начала все осматривать повторно. Наконец, издав странный возглас: нечто среднее между криком дикаря и ироничным хмыканьем, она с сияющим лицом обратилась к Павлу.

– Вот. Смотри… – Светлана поднялась с табуретки и указала на ящик сбоку.

– Не понял. – Павел подошел поближе…

– Смотри внимательней… тут щель, разглядеть ее нелегко. Но могу уверенно утверждать, что здесь что-то есть. Это мне сообщает нюх ищейки, тот самый, о котором я тебе говорила…

– Осталось только проверить…

– Сейчас мы это и сделаем.

Из сумки Светлана достала набор инструментов, и через несколько минут перед Павлом возникла картина небольшого размера – примерно 20х30 сантиметров, пейзаж.

– Обычная картина, – сказал он.

– Если бы была обычной, ее бы здесь не прятали, – назидательно сказала Светлана. – Раз она в тайнике, значит, есть причина держать ее здесь. Иногда бывает в картинах делают тайники для наркотиков. – Она осмотрела полотно внимательно.

– Нет, похоже, это всего лишь картина.

– Но она была спрятана, а мы ее все-таки нашли. Я же говорила…

– Я тебе не верил. Прости…

Коллега скользнула по Павлу взглядом:

– Это нормально… Все приходит с опытом. Я тоже поначалу была зеленой и неумелой. Потом все изменилось. Так что не ругай себя слишком сильно, ты не виноват.

– Но ты даешь! – восхитился Павел. – Я тебе просто аплодирую.

– Рано! Надо узнать, почему эта картина представляла такую ценность.

– Подпись есть?

Светлана внимательно вгляделась в картину. Поднесла ее ближе к свету.

– Похоже, что – нет. Она без подписи.

– Так бывает?

– Как видишь!

– И что нам делать?

– Надо подумать. С ходу не решишь…

– Может быть, зайдем и посидим в кафе.

Коллега качнула головой.

– Не могу. В другой раз. Сейчас слишком много дел, каждая минута на счету.

Светлана позвонила на следующий день. Павел как раз вышел из кабинета начальника Вась Васича, которому доложил о проделанной работе. По лицу шефа нельзя было понять, доволен он или нет. Вась Васич хранил невозмутимость, и это Павла немного раздражало: хотелось эмоций, но их не было.

Потом начальник отпустил его, и тут позвонила Светлана.

Она находилась в шумном месте, и ей приходилось чуть ли не кричать, чтобы он мог услышать ее.

– Я поняла, что тебе нужно сделать.

– Что?

– Нужно с этой картиной пойти на экспертизу. К искусствоведу.

– Да?

– У меня может кончиться зарядка! – кричала Светлана. – Так что записывай.

– Ты можешь позвонить, когда я дойду до кабинета.

– Нет, – отрубила Светлана. – Либо запоминай, либо найди блокнот с карандашом – срочно.

– Минуту. Ладно. Давай диктуй…

– Валентинова Софья Константиновна. Искусствовед. Телефон. – Дальше Светлана дважды повторила номер, и Павел эхом – в уме повторил за ней.

– Теперь все! Она – настоящий профи. И даст тебе консультацию по интересующему нас вопросу. Даю отбой. На связи.

В кабинете, который Павел занимал не один, он написал на бумаге телефон, хотя насчет двух последних цифр был не уверен. Его сомнения подтвердились, когда он позвонил и ему сказали, что он ошибся.

Светлана позвонила вновь через полчаса.

– Все в порядке?

– Нет. Телефон неверный.

– Я так и подумала, что ты не успел запомнить. Записывай снова… Эх, растяпа! Носи все время с собой маленький блокнот и ручку. Понял?

– Два раза повторять не надо…

– Ну все! О’кей. И еще… – Светлана взяла паузу. – Мы пробили сотовый Шифман. Там чаще всего встречалась фамилия Полянского Арсения Николаевича. Запиши номер. Разыщи его и побеседуй насчет Шифман. Понял?

– Чего уж тут не понять, – проворчал Павел.

Софья Константиновна жила недалеко от Павла, и он с удовольствием прогулялся по старинным московским улочкам. Осень была теплой, без дождей. Искусствовед жила на втором этаже бывшего доходного дома начала девятнадцатого века. Дверь Павлу открыли не сразу. Послышалось громыхание отпираемых замков. Cначала – одного, потом – другого. Да еще дверная цепочка. Павел уже давно не встречал квартир с цепочкой. Они казались ему уже давним анахронизмом.

Валентиновой уже перевалило за семьдесят, но взгляд у нее был ясный, а спина – прямая. Ее бледно-голубые глаза внимательно рассматривали Павла.

– Да-да. Проходите. В комнату. Я сейчас…

В большой комнате Паше показалось, что он попал в музей. На стенах висели картины… В двух шкафах – за стеклом виднелись великолепные сервизы.

– Кофе у меня закончился. Могу предложить чай.

– Спасибо. Мне все равно.

– Тогда устраивайтесь – я сейчас…

Вскоре Софья Константиновна вплыла в комнату с подносом в руках. На нем стояли две чашки из тонкого фарфора, чайник и блюдце с печеньем.