Екатерина Барсова - Змей в саду Ватикана [litres]

– Да. Конечно.

Кардинал – невысокий, худощавый – подошел к своему портрету и какое-то время стоял и смотрел на него. По спине женщины прошел холодок: она боялась, что он раскритикует картину и откажется позировать дальше. По его лицу она пыталась прочитать, нравится ему нарисованное или нет. Но кардинал сохранял невозмутимое выражение лица.

– Как я могу судить, получается неплохо… – изрек он и повернулся к ней. – Известите меня, когда будет следующий сеанс. Как обычно.

– Хорошо. Обязательно.

Они распрощались, и она какое-то время еще стояла перед портретом, отмечая собственные промахи и недоработки. Устранив небольшие недостатки, привела рабочее место в порядок и покинула комнату, где кардинал любезно согласился ей позировать.

Это помещение находилось на территории Ватикана, и поэтому ее приход и уход строго регламентировались заведенными порядками.

Она помнила, как встретилась в первый раз с кардиналом, и он пригласил ее прогуляться по Ватиканскому саду. Она знала, что Ватиканские сады большей частью закрыты для туристов. Все, что они могут увидеть – крошечные кусочки сада, которые открыты для тех, кто совершает экскурсию по Ватикану и Сикстинской капелле. И конечно, увиденное не дает возможности в полной мере представить себе, как великолепны сады Ватикана.

Лора Сальвини помнила, как она побывала здесь впервые. Это было очень давно, почти тридцать лет назад. Она шла и буквально не чувствовала под ногами пола, казалось у нее выросли крылья, и только люди, идущие впереди и сзади, не дают разогнаться и воспарить. Она видела внутреннее убранство Ватиканского дворца в различных альбомах по искусству и была готова к тому, что ей откроется, но в реальности все оказалось куда грандиознее, великолепнее и торжественнее, превзойдя все ее ожидания.

Мраморные статуи, такие живые, потолок в золоте и росписи, сама капелла – Лора словно оказалась в центре какой-то великой мистерии, разыгрываемой прямо у нее на глазах. Человек не выглядел подавленным и умаленным рядом с Богом, напротив, он словно бросал Ему вызов и гордился этим… В могучих фигурах била сама жизнь – яркая и полнокровная. Ее бы воля, она провела бы здесь целый день, но время было ограничено, и поэтому впечатление мелькнуло искрой, но не исчезло, осталось в памяти. Позже она бывала здесь неоднократно. Но первое впечатление все равно жило в ней, как и испытанный восторг и потрясение. Она помнила разговор, который тогда состоялся между ней и уже покойным кардиналом Нучинетти. Кардинал был любезен, расспрашивал ее о родине. Она отвечала не торопясь, после легкой паузы, тщательно взвешивая и подбирая слова. Она понимала, что в этом разговоре она идет словно по минному полю, одна ошибка – и рванет. Ее перестанут пускать сюда, и она попадет в негласный черный список, без права на пересмотр наказания. Этот разговор она тоже иногда вспоминала, возвращалась к нему, перебирая в памяти сказанное…

Когда она уходила, раздался звонок.

– Это кардинал Монтичьялли. Я вам предлагаю прогулку по Ватиканским садам.

– С радостью, Ваша светлость, – только и ответила она. Почему-то кардинал решил продолжить общение с ней, предложив маленькое путешествие.

Наверное, подумала она, Ватиканские сады смело могут называться восьмым чудом света. Она шла рядом с кардиналом, но все же чуть отставая, поодаль. Какое-то время они молчали. Она с удивлением, искоса смотрела на своего собеседника. Обычно он был более разговорчивым. Но сейчас – молчал, словно обдумывая про себя какую-то важную задачу или просто погрузился в собственные мысли, в которых ей не было места. Но нарушить молчание было бы невежливо.

И поэтому она не заговаривала. Бывая здесь, она каждый раз любовалась этими садами. Туристы, которые выстаивают огромные очереди, чтобы попасть в Ватикан, даже не представляют себе, какие сокровища находятся совсем рядом. Ватиканские сады, занимающие общую площадь примерно в 20 гектаров, находятся на холме, возвышающемся над окрестностями. C севера, юга и запада Сады ограничены Ватиканской стеной. Первые упоминания о Садах относятся к временам папы Николая III. Здесь выращиваются растения для медицинских нужд, для хозяйства – овощи и фрукты. В XVI веке на Ватиканские сады было обращено самое пристальное внимание. В северной части Садов разбили декоративный парк, построили Башню Ветров с астрономической обсерваторией. В начале следующего века в Садах создали фонтаны и каскады, что, несомненно, придало им еще больший размах и прелесть. Постепенно Ватиканские сады превратились в своеобразный парк с диковинными и редкими растениями. Здесь встречалась и живность – грызуны, белки, кролики, а также ящерицы и даже змеи.

В Ватиканских садах можно было найти греческие, итальянские, английские, французские уголки, потаенные гроты и чистые родники, маленькие таинственно журчащие водопады…

Они шли по тропинке, по пути встретив четыре отдельно стоящие колонны и посередине одну – разрушенную…

– Я помню о вашей просьбе, – наконец, сказал кардинал.

Ее сердце забилось часто-часто.

– Спасибо, Ваша Милость. – В горле пересохло.

– Я думаю, что колорит портрета можно сделать немного поярче, – внезапно перевел тему кардинал.

– Вы находите? – не сразу откликнулась она.

– Да. Мне нравится, как обращался со своей палитрой Тициан. Цвета яркие и вместе с тем чистые и благородные. Никто не мог упрекнуть его в недостатке вкуса. Он любил рисовать нашего брата, – улыбнулся кардинал. – Вам больше чей портрет нравится? Папы Павла III, его же с племянниками, изображение кардинала Алессандро Фарнезе или Пьетро Бембо?

Лора подавила вдох. Ей показалось, что таким образом ее собеседник уходит от ответа.

– Все портреты хороши. Каждый по-своему.

– А все-таки?

– Мне очень нравится портрет папы Павла III. Он такой выразительный. И взгляд, и роскошное одеяние.

– О да! Наш Тициан умел рисовать переливы тканей так, что ощущаешь их фактуру воочию. Бог даровал ему долгую плодотворную жизнь, и если бы не чума, поразившая город, то может быть он дотянул бы и до ста лет и еще порадовал бы нас новыми шедеврами. Ведь он сохранил ясность ума и свое мастерство до последних дней. Это говорит о том, что Господь был расположен к нему и являл свою милость по отношению к художнику.

В его портретах много красного. Цвет крови – страстной, как у мучеников за веру.

– Вы хотите сказать…

– Немного красок. Не бойтесь. Тициан не боялся ярких тонов…

– Я поняла, Ваше Преосвященство. Попробую сделать в соответствии с вашим пожеланием.

– Спасибо. В молодости я тоже учился рисовать. Правда, это было так давно, что я забыл, при каких обстоятельствах это происходило. Помню только море родного Неаполя и дымку Везувия. Да. Я рисовал Везувий. Мне казалось, что гора – самый лучший предмет. Море рисовать было труднее. – Теперь кардинал улыбался. – Оно у меня напоминало сине-зеленую кашу. Ваш художник Карл Брюллов долго жил в Италии и нарисовал превосходную картину «Последний день Помпеи». Люди и сама жизнь тех времен изображены им крайне реалистично. Веришь, что они именно так ходили. Жили и увидели страшный проснувшийся вулкан именно так. Сегодня, к счастью, такие катастрофы встречаются все реже. Хотя со стихией лучше не шутить.