Стивен Спотсвуд - Фортуна на стороне мертвеца

Она опустошила свой бокал с джином и помахала официантке, чтобы принесла новый.

— Ну, раз дружеская, — сказала Бекка.

Над следующим вопросом я задумалась. Я решила, что вытащу из нее еще один ответ, прежде чем она либо устанет от игры, либо выпьет слишком много, чтобы я сочла дальнейшие расспросы этичными.

— Насколько ты доверяешь дяде Харри? И почему? — спросила я.

Пришла официантка с новым коктейлем, дав Бекке немного времени, чтобы обдумать вопрос.

— Я доверяю ему как любому другому из живых, — сказала она. — Он всегда присматривал за нами. Отец ему доверял, а я доверяла отцу.

— А твоя мать ему доверяла?

— Я никогда не спрашивала, — ответила Бекка.

— Но сама-то как думаешь?

— Я думаю, что ты пытаешься ловко вставить еще один вопрос.

На каком-то этапе нашего разговора что-то случилось. Сначала ее лицо было открытым, а теперь превратилось в маску. Я мысленно пометила, что нужно разобраться, почему она так настаивает на надежности старого дяди Харри.

— Ладно, — согласилась я. — Твоя очередь.

Она задумчиво прищурилась, а потом ее лицо расплылось в широкой улыбке.

— Есть у меня один вопрос, — сказала она.

— Ого! Что-то мне не нравится этот взгляд.

— Какой был самый незабываемый поцелуй в твоей жизни?

Признаюсь, я покраснела. Да и кто бы не покраснел, когда с другого конца стола тебе улыбается такая девушка. Я перебрала варианты и наконец остановилась на одном.

— С Кармином Винченцо.

Ее улыбка дрогнула.

— Но поцелуй был незабываемым только потому, что на Кармине было ярко-желтое трико, а одну ногу он закинул за голову.

Я наскоро поведала о своем летнем увлечении итальянским акробатом.

— Но если говорить о лучшем поцелуе, — добавила я, — то он был с Сарой. Без фамилии.

Бекка закрыла губы ладонью в притворном ужасе.

— Без фамилии? Какой кошмар!

— Ее имени я тоже не знала. Но назвала ее Сарой, потому что она была похожа на Сару.

— Это очередная история из жизни цирка?

— Боюсь, что нет. Вот как это было. Мы остановились в затрапезном городишке где-то в Огайо, чтобы дать несколько представлений на выходных. Как-то вечером я помогала публике рассаживаться на карусели. Там была девушка, она пришла с парнем с фермы, явно на свидание, причем первое, и девушке все происходящее не нравилось.

Она хотела прокатиться на колесе обозрения, но парень боялся высоты. Не хотел подниматься. Она не хотела сидеть одна, но в очереди не было одиноких женщин, только мужчины, а фермер не желал, чтобы она обозревала окрестности с другим парнем. Вот я и вызвалась поехать с ней. Все были счастливы.

Певица на сцене заканчивала песню. Я дождалась, пока стихнут аплодисменты, и продолжила:

— Мы доехали до верха, и колесо остановилось. Все, конечно же, высунулись наружу. И тут Сара говорит: «В конце вечера он меня поцелует. Это будет мой первый поцелуй, а мне он даже не нравится». И я ответила: «А если я тебя поцелую? Твой фермер Джонни все равно тебя чмокнет, но хотя бы не первым».

— И что она сказала? — спросила Бекка, снова сдвинувшись на краешек стула.

— Ни слова. Просто закрыла глаза и придвинулась ближе. И я ее поцеловала.

Бекка радостно засмеялась.

— И эта безымянная девушка из Огайо так хорошо целовалась, что оказалась на вершине списка? — с недоверием спросила она.

Я стала загибать пальцы.

— Пятьдесят футов над уровнем земли. Жаркий летний вечер. Внизу горят огни. С такой обстановкой закроешь глаза на любые технические детали.

Группа на сцене объявила, что закончила выступление. Мы с Беккой встали и присоединились к аплодисментам, пока певица раскланивалась.

— Не хочешь смотаться из этой дыры? — спросила Бекка. — У меня дома полно джина и целая полка пластинок.

Пойти на танцы — это одно. Но отправиться к ней домой — нечто совершенно другое. Я гадала, насколько далеко она может зайти. Но приказ есть приказ, и я согласилась. Бекка расплатилась по счету, и мы вышли. Начал падать легкий снежок, уже покрыв тротуары.

Бекка дрожала в платье с открытой спиной. Я осторожно переместила револьвер в карман брюк и набросила пиджак ей на плечи. Мы двинулись к соседнему кварталу, где было проще поймать такси.

Мы не держались за руки, но шли достаточно близко и время от времени касались друг друга ладонями.

Когда мы были на полпути к перекрестку, из тени переулка появился человек и схватил Бекку. Я поскользнулась на свежем снегу и с силой шлепнулась на спину. Рука скользнула в карман брюк за револьвером. И я испугалась, что может быть уже поздно.

Курок моего револьвера тридцать восьмого калибра зацепился за подкладку, и лишь по этой причине Рэндольф не получил в тот вечер дозу свинца в живот.

— Какого черта, Рэнди? — воскликнула Бекка, выдергивая у брата руку. — Ты испугал меня до полусмерти.

— Я прождал тут почти час, — прошипел он.

— Я не виновата, — сказала Бекка, помогая мне подняться. — Мог бы и войти.

— Чтобы там увидели нас обоих? — На его лице было ясно написано, что он думает об этом «там». — Что я тебе говорил о подобных заведениях?

— Что я тебе говорила о попытках меня контролировать? — огрызнулась Бекка. — Деньги и внешние приличия. Ты только о них и беспокоишься. Боишься, что я выставлю в дурном свете гигантскую корпорацию.

Трудно было представить, что лицо может покраснеть еще больше, но Рэндольфу это удалось.

— Если полиция устроила бы облаву и застала тебя там, завтра твое фото было бы на первых страницах газет. «Дочь Коллинза арестована в…» Как там называется этот клуб? А если бы они обнаружили тебя с ней… Боже ты мой, Бекка!

Забавно. Еще недавно я назвала его одним из самых красивых людей, каких я когда-либо видела. Но не сейчас. На его лице застыла отвратительная маска ярости и отвращения. Я уже видела раньше такое лицо. Из-за такого лица я и сбежала из дома.

— Клянусь богом, Рэнди! Я буду делать что захочу и с кем захочу!

— Сколько ты выпила?

— Не твое дело!

— Я же чувствую запах, Бекка! Запах джина!

С каждой фразой в нашу сторону поворачивалось все больше голов. Вышибала у дверей клуба начал подниматься по лестнице, чтобы узнать, в чем дело.

Я взяла Бекку под руку, намереваясь увести их обоих в переулок. Но Рэндольф неверно интерпретировал этот жест. Он стиснул мое плечо.

— Уберите руки от моей сестры! — проревел он.

Меня поразило, насколько он силен. Фигура пловца, оказывается, была не просто показухой.

— Дядя Харри об этом узнает, — сказал он, брызжа слюной мне в лицо. — Как и ваш босс. Я позабочусь о том, чтобы к завтрашнему вечеру вы лишились работы.

— Можете сообщить кому угодно, — ответила я с улыбкой скромницы. — Но сейчас мисс Пентикост спит, у нее был долгий день, так что, надеюсь, вы все же подождете до утра.