Стивен Спотсвуд - Фортуна на стороне мертвеца

Если Нила и взволновала наша осведомленность, которую мы почерпнули у доктора Уотерхаус, он этого не выказал.

— В том числе. А кроме того, это интересная работа. И мисс Белестрад хорошо платит. Больше, чем получает преподаватель, — сказал Нил, откинув челку со лба. — Ответ на другой ваш вопрос: «Нет, к сожалению».

— На мой другой вопрос?

— Нет, я не выходил из машины во время вечеринки. Нет, я не видел ничего подозрительного. Нет, к сожалению, я не знаю, кто убил Абигейл Коллинз.

Он изобразил чарующую, по его мнению, улыбку и стал похож на истинного себя: честолюбивого ученого, оказавшегося в роли второсортного мошенника.

Он не получил возможности предсказать наши следующие вопросы. Из-за двойных дверей раздался звон колокольчика.

— Она готова вас принять, — сказал Нил, вставая.

Мы последовали за ним. Театральным жестом он распахнул дубовые двери.

Мы шагнули в комнату, похожую на многие гостиные в богатых нью-йоркских особняках: полдюжины кресел с мягкой обивкой, шезлонг у стены, россыпь журнальных столиков и лампы от Тиффани, а также небольшая электрическая люстра, отбрасывающая мягкие блики на дерево. На стенах висели элегантные картины с обнаженной натурой и американскими пейзажами. Я не эксперт, но уверена, что заметила среди них оригинал Хоппера [12] Эдвард Хоппер (1882–1967) — американский художник, известный картинами повседневной жизни. .

Никакой шелковой драпировки. Никаких экзотических символов на стенах.

И никаких ниш или штор, за которыми мог бы спрятаться Нил.

Единственное, что вполне отвечало моим ожиданиям, — это хозяйка дома. Босая, она стояла в центре комнаты в белом шелковом наряде — то ли в вечернем платье, то ли в ночной рубашке. Все ее пальцы были унизаны кольцами, а черные волосы собраны нефритовой заколкой в форме паука.

Она поприветствовала нас широкой и искренней улыбкой. Я ни на секунду в нее не поверила.

— Мисс Пентикост. Мисс Паркер. Добро пожаловать в мой дом. Садитесь, где вам будет удобно.

Я испытывала искушение уйти и сесть в машину — это уж точно самое удобное место из всех вариантов. Но Нил закрыл за нами дверь, и я последовала за мисс Пентикост. Она села в одно из трех кресел, а я плюхнулась в соседнее. Однако слегка поменяла его положение, чтобы сидеть лицом к закрытой двери. Я не ожидала, что в комнату что-нибудь прорвется и разделается с нами, но на всякий случай прихватила свой револьвер тридцать восьмого калибра, покоящийся в кобуре под жилетом.

Моя хореография с креслом повеселила Белестрад.

— Вы здесь в безопасности, мисс Паркер, — заверила она. — Вам нечего бояться.

— Вы предложили устроиться поудобнее, — напомнила я. — А я никогда не чувствую себя удобно, сидя спиной к двери.

Ее улыбка угасла и сменилась на жалость.

— Мне это кажется очень печальным, — сказала она. — Ваш жизненный опыт научил вас бояться дверей, а не считать их воротами к чудесам и приключениям.

Мне пришло в голову с полдюжины ответов, но ни один из них не вписывался в рамки элегантных гостиных. А кроме того, это ведь шоу мисс Пентикост. Так что я просто вежливо улыбнулась, и хозяйка заняла третье кресло. Ясновидящая устроилась поудобнее, скрестив ноги — с такими же серебряными кольцами на пальцах.

Целых пять минут мы все молчали. Мисс Пентикост и Белестрад смотрели друг на друга — губы моего босса стянуты в тонкую линию, хозяйка дома слегка улыбается. Я подумывала рассказать анекдот о почтальоне и дочери фермера, но тут Белестрад прервала тишину.

— Я знаю и рада тому, насколько уникален этот опыт для нас обеих, — сказала она с равными долями меда и яда. — Я и раньше приглашала в свой дом скептиков. Например, доктора Уотерхаус. Но только в качестве наблюдателей. Они никогда не были участниками. Я также уверена, что обычно это вы задаете вопросы, а не разоблачаете собственную душу.

Не знаю, как к этому отнеслась мисс Пентикост, но я определенно возмутилась. Если кого-то здесь и разоблачат, то занавес отдернет мой босс.

— Это ни в коей мере не угроза, — добавила Белестрад. — Для вас «разоблачать» имеет неприятный смысл, ведь вы выставляете напоказ преступления или даже убийства. Для меня разоблачение легко и воздушно, я лишь вытаскиваю нечто на свет, чтобы оно могло вырасти и расцвести.

Мисс Пентикост положила открытую ладонь на колени.

— С чего начнем? — спросила она.

— Закройте глаза, — велела Белестрад. — Вы тоже, мисс Паркер. Не волнуйтесь. Вам ничто не угрожает.

Увидев, как мисс Пентикост закрыла глаза, я последовала ее примеру. Но можете поверить, я держала уши востро, пытаясь различить скрип двери или малейший звон колец на пальцах ног.

— Очистите свой мозг от суеты дня, — сказала ясновидящая. — С утра до этой минуты. Все события, встречи, все тяготы, мысли и желания. Возьмите их в руки, крепко прижмите к груди и отпустите. Глубоко вдохните и отбросьте их.

Она повторяла эти слова снова и снова, пока они не превратились в заунывный распев.

— Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их. Глубоко вдохните и отбросьте их.

Слова начали сливаться, пока не превратились в единую цепочку слогов. Когда я закрыла глаза, мои нервы буквально вибрировали. Но эта женщина и модуляции ее голоса в самом деле заставили меня расслабиться.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

На фоне слов я услышала слабое и приглушенное тиканье. Словно от скрытых где-то в стене часов. Или скрежет жука-точильщика, о котором мне рассказала бабушка на похоронах мамы. Он забирается в стены, когда близко маячит смерть.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

В голове у меня все поплыло.

— Глубоко вдохните и отбросьте их.

А потом она надолго замолчала. Я слышала только слабое тиканье. Тик-так-тик-так-тик-так. Время тоже начало расплываться. Сколько времени мы просидели в этой комнате? Я уже не знала.

Тик-так-тик-так-тик-так.

— Остановитесь на мгновение в этом пустом пространстве, в теплой пустоте вашего сердца, — сказала Белестрад. — Прислушайтесь. Услышьте голоса тех, кто ушел по ту сторону завесы. Но ушел не навсегда. Они просто скрылись на время. Их присутствие заглушили будничные желания. Слушайте. Слушайте их голоса. Их шепот.

Я прислушалась.

Тик-так-тик-так-тик-так.

— Их так много вокруг вас, — прошептала медиум. — Вы привели сюда столько призраков. Слушайте.

И я почти их услышала. Или вообразила, что услышала. Тихое бормотание.

Из темноты под веками начали всплывать лица. Материнское. Бабушкино. Красотки Лулу, которая умерла в больничной палате от пневмонии за два месяца до того, как я покинула цирк. Лицо Макклоски, превратившееся в маску боли и недоумения, когда он пытался выдернуть мой нож из своей спины. Девушки, которую при мне зарезали в портовом баре. Лица всех тел, увиденных на холодном столе Хирама.