Ольга Баскова - Тиара скифского царя [litres]

– Я хотел поговорить об этом вчера, но ты уже спала. Сядь и выслушай меня как можно спокойнее.

Снова скрип кровати.

– Я тебя слушаю.

– Лиза, – Игорь старался говорить как можно мягче, но у него это плохо получалось, – думаю, ты сама не раз обращалась к мысли, что когда-нибудь нам придется расстаться.

– И этот день наступил, – перебила его женщина. – Не правда ли?

– Да, – продолжал летчик. – Настало время каждому идти своей дорогой. Так будет лучше для всех. К тому же ты права. Я не должен успокаиваться на мысли, что меня никто не ищет. И в таком случае разделиться – для нас самый подходящий вариант.

Она усмехнулась, зло и горько:

– Для тебя, конечно, это самый подходящий вариант, потому что ты выудил у меня все деньги.

Летчик недовольно крякнул:

– Я взял то, что причитается мне. Согласись, несправедливо делить все поровну. Я придумал эту идею, и я ее осуществил. Ты просто сходила к Парамонову и договорилась о нашей встрече.

– И сколько ты готов заплатить мне за труд? – иронично спросила женщина.

– Тысяча долларов – это более чем достаточно, – твердо сказал Борисов. – За такие деньги тебе придется три месяца корячиться на работе. Ну, по рукам, как говорят мужчины?

Она вдруг расхохоталась, неожиданно для Чернецова.

– Тысяча с полумиллиона? Да ты рехнулся. Нет, дорогой, я хочу все деньги. Если ты помнишь, Сергей положил их на мою карту, потому что не доверял тебе – и совершенно справедливо.

Андрей кожей чувствовал, как прерывисто задышал Игорь от такой несправедливости.

– Я не ослышался? Ты хочешь все деньги? А за что, позволь спросить? За визит к Парамонову?

– Вот именно. – Голос женщины неожиданно «потускнел» и оборвался, и оперативник понял, что она сдерживается из последних сил, чтобы не зарыдать. – Все до цента. Правда, есть одно «но». Я согласна не отбирать у тебя монетку, если ты на мне женишься. Кстати, ты обещал, обещал, как я понимаю, чтобы заманить меня в свою аферу, а я, дура, любила тебя и была готова идти с тобой до конца. За это тоже полагается расплата.

Теперь расхохотался Борисов.

– Ты знаешь, где я провел вечер? – поинтересовался он с иронией, и Лиза тут же отозвалась:

– Для этого не нужно быть мудрецом. Ты провел его с Марией – с кем же еще? Не знаю, какой ты летчик, но обольщать женщин у тебя получается прекрасно. Впрочем, с этой богачкой стараться не пришлось – она на диво уродлива и, наверное, мечтает хотя бы о каком-нибудь муженьке. Возможно, она даже не подумает тебя проверить и не станет никого слушать, но если я приеду к ее отцу и расскажу ему, с кем связалась дочь, твое счастливое будущее рухнет в одну секунду.

– Ты не сделаешь этого, – прохрипел летчик, – ты просто этого не сделаешь.

– Почему же? – ехидно спросила женщина. – Еще как сделаю. В общем, так, дорогой. Либо ты возвращаешь мне деньги и женишься на мне, либо я сейчас позвоню Парамонову, а уж он доберется до тебя и до отца Марии. Не представляю, что Сергей решит сделать раньше, но для тебя все одинаково плохо, если ты не выполнишь мои требования.

Андрей услышал какой-то дробный стук и понял, что разгневанный Игорь стучит по стене, выражая свое раздражение.

– Окей, – вдруг произнес Борисов спокойным голосом. – Ты меня убедила. Я женюсь на тебе. Только позволь мне сейчас прогуляться по городу.

– Можешь идти, куда хочешь, – процедила Лиза. – Лучше всего тебе встретиться с богачкой и попрощаться навсегда. Мы уедем сегодня же. Я пока буду собирать вещи, так что постарайся не задерживаться.

Хлопнула дверь соседнего номера, и Андрей, не успев привести себя в порядок, ринулся за Борисовым, стараясь, чтобы летчик не заметил слежки.

Впрочем, Игорь был раздосадован и не смотрел по сторонам. Твердым шагом он направился к набережной.

Париж, 1895 г.

Франт Эрнст Шиманский, венский маклер, поставлявший иногда ценные экспонаты для Лувра и музеев Вены, предстал перед дирекцией Лувра, где его хорошо знали, как всегда, с неизменной улыбкой на лице и в костюме от лучшего венского портного.

Директор музея, полный представительный мужчина небольшого роста, с пронзительными голубыми глазами и бледным лицом, улыбнулся в ответ:

– Рады вас видеть, мсье Шиманский. Сегодня на вашем лице загадочная улыбка Джоконды. Уверен, вы хотите предложить нам нечто необычное.

Маклер усмехнулся, и его верхняя тонкая губа немного поднялась, делая его похожим на оскалившегося волка. Впрочем, он и обладал волчьей хваткой и нюхом. Ни одна ценная вещь не проскальзывала мимо него. Цепкие длинные пальцы тут же тянулись к ней, и – о чудо – она оказывалась в его руках, а потом сбывалась в музеи за хорошие деньги.

– Я действительно хотел бы вам предложить нечто особенное, – согласился он, осматривая свои ухоженные ногти. – Такого в вашем музее еще не было. Что вы скажете о тиаре скифского царя Сайтафарна?

Директор музея закашлялся от волнения и с удивлением взглянул на Шиманского:

– Вы серьезно? Вы хотите предложить эту тиару нам?

– Разумеется, если вы готовы заплатить. – Эрнст наклонил голову. – За нее просят двести тысяч франков. Согласитесь, она стоит гораздо дороже.

Директор растерянно заморгал. Такую дорогую покупку всегда утверждал французский парламент. Кроме того, он не знал, одобрят ли меценаты музея, на деньги которых и приобретались все шедевры, эту огромную сумму.

Но ему до смерти хотелось заполучить тиару. Ольвийских сокровищ в Лувре еще не было.

– Вы знаете, что сейчас я не готов ответить на ваш вопрос, мсье Шиманский, – сказал он очень вежливо, опасаясь, как бы хитрый маклер не передумал и не отправился в другой музей. – Но уверен, что смогу это сделать в ближайшее время. Скажите, она у вас с собой?

Шиманский кивнул:

– Разумеется. Мне прекрасно известно, через что она должна пройти, чтобы украсить Лувр.

Толстый директор развел руками: мол, да, таковы правила. Меценаты не дураки, они нипочем не заплатят деньги, пока не будут уверены, что не покупают кота в мешке.

– Я немедленно пошлю за ними, мсье Шиманский, – заверил его директор. – Наши эксперты, как вы знаете, сидят в соседних кабинетах, а спонсоров придется подождать.

Он мог этого и не говорить: Шиманскому действительно были давно известны эти тонкости.

Он развел руками и покорно вздохнул, словно говоря: надо так надо, и ничего тут не поделаешь.

И вскоре корона пошла по рукам экспертов. Знаменитые ученые мужи, очень уважаемые люди – братья Теодор и Саломон Рейнак, эпиграфисты Фукар и Олло, – не выказали ни тени сомнения в ее подлинности. Правда, они были не очень довольны ценой, но желание приобрести шедевр было велико – и дирекция махнула рукой.