Ольга Баскова - Тиара скифского царя [litres]

«Тиара Сайтафарна» заняла место в витрине Лувра среди национальных сокровищ Франции, и сделка была заключена первого апреля. Странно, но ни у кого – ни у дирекции, ни у экспертов, ни у меценатов – не мелькнула мысль о совпадении. Франция уже четыре века отмечала первого апреля День дурака. Впрочем, а почему эта мысль должна была возникнуть, если подлинность тиары подтвердили такие эксперты?

Шепсель, узнав от Шиманского, что все прошло более чем благополучно, вздохнул и ответил с одесским акцентом: «Вы таки должны поверить Шепселю на слово: это их лучшее приобретение после «Моны Лизы».

Гурьевск, наши дни

Заявление Лизы застало Игоря врасплох.

Сев на скамейку на набережной и наблюдая, как молодая мать с ребенком лет трех кормит уток, он положил подбородок на руки и задумался.

О том, чтобы возвратить деньги Лизе или жениться на ней, не было и речи. Но что же делать?

Темные мысли, гнездившиеся в голове, снова вылезли наружу. Он вспомнил, что не возражал, когда Парамонов предупредил его: французов придется убить.

Игорь не отдавал себе отчет, что тогда переступил черту, отделявшую добро от зла, оказался на стороне темных сил, и теперь убийство не казалось ему чем-то из ряда вон выходящим. Если Лиза будет противиться, ее необходимо убить. А она будет противиться, потому что не хочет его потерять. Значит, еще одного разговора не получится. Но как избавиться от нее, чтобы на него не упало подозрение? Прежде всего необходимо выехать из отеля сегодня, как она и хотела. У них одна сумка на двоих, и администратор не поймет, чья она.

Если Мария спросит, куда делась женщина, можно смело сказать, что он дал ей деньги и она вернулась в родной город. Но как, как убить ее?

Тяжело поднявшись, летчик пошел по набережной, с завистью глядя на молодые парочки, безмятежно гулявшие вдоль реки.

Он дошел до конца набережной, река ныряла в лесок, и Борисов продолжал идти по ее берегу. Тут и там попадались импровизированные пляжи, совсем не заполненные в будний день, были и совершенно безлюдные места, и Игорю в голову пришла идея завезти ее на такой пляж и утопить. Он предложит ей искупаться, а сам подкрадется сзади и ударит по голове. Женщина упадет в воду и захлебнется. А потом он привяжет камень к ее ноге и постарается оттащить на глубину. Если ее когда-нибудь найдут, труп трудно будет опознать. Уж Игорь постарается не оставить никаких улик, никаких намеков на ее личность. Вряд ли кто-то станет искать бедняжку, ведь она одна как перст.

Под ногой летчика треснул сухой сучок, и Игорь поднял его и постучал им по руке, словно проверяя крепость. Нужно найти такую же палку, спрятать где-нибудь под деревом… Или лучше ударить ее камнем… Он еще подумает об этом по дороге.

Борисов резко развернулся и пошел обратно, не заметив, как Чернецов следует за ним по пятам.

Андрей понял, что затевает Игорь, и решил не спускать с него глаз, чтобы не дать ему лишить женщину жизни.

1903 год, Париж

Директор Лувра довольно потирал руки и, обнимая за талию мсье Готье из французского парламента, среднего роста, нескладного, тощего и бледного, вел его к тиаре, хранившейся под стеклом.

Мсье, недавно ставший членом парламента, выразил сожаление, что никогда не видел бесценное сокровище, за которое отвалили столько денег, и был тут же приглашен в Лувр.

– Значит, деньги не потрачены даром, – проговорил мсье, стараясь казаться важным. – И вы в этом уверены.

Директор подпрыгнул на своих коротких ножках.

– Ну что вы, мсье Готье. Это одно из наших лучших приобретений. Вы видели очередь в наш музей? Так вот, до тиары она была вдвое короче. Благодаря ей мы смогли повысить цены на билеты.

– Что ж, это прекрасно. – Готье подошел к стеклянному колпаку, под которым покоилась тиара, и наклонился над ней.

Он не слишком разбирался в произведениях искусства, и корона скифского царя не произвела на него впечатления. Готье был жадноват, и заплаченная сумма не давала покоя.

Директор видел по его лицу, что член парламента недоволен, но не мог понять причин его недовольства.

– Я обещал газете «Фигаро» сказать пару слов насчет тиары. – Готье повернулся к директору, пронзив его желтыми глазами. – И, честно говоря, не знаю, что сказать. По мне, это обычный слиток золота с резьбой, который не стоит таких огромных денег.

Директор Лувра лукаво улыбнулся:

– А тут позвольте с вами не согласиться. И позвольте я приглашу сюда репортера из «Фигаро», который сделает снимок этой драгоценности. Поверьте, я знаю мнения жителей нашего города. Да что там города! Я смело могу говорить о всей Франции! Французы в восторге, что владеют такой реликвией. И поверьте, то же самое должны сказать газете и вы.

Готье еще раз взглянул на стеклянный колпак и шмыгнул длинным носом, который, как знали все в его окружении, чуял неприятности за семь миль. И сейчас какое-то нехорошее чувство кольнуло в сердце, правда, совсем чуть-чуть, но все-таки…

И тут же в голове завертелась, закрутилась мысль, что с тиарой что-то нечисто. Вспомнились высказывания некоторых профессоров, знатоков своего дела, о том, что корона всего-навсего искусная подделка.

В августе 1896 года один из известнейших археологов того времени, профессор Адольф Фуртвенглер, заявил, повергнув всех в шок: «Во-первых, на золоте отсутствует типичная для древностей красная патина; во-вторых, я нашел в научных публикациях аналогичные сцены и прототипы целого ряда персонажей тиары. Они есть на изделиях самых разных эпох и из разных, весьма отдаленных друг от друга мест. В-третьих, богиня победы венчает скифского царя Сайтафарна лаврами?! Помилуйте, за какие такие заслуги? Никаких ратных подвигов вождь варварских кочевых племен не совершал. Напротив, совершал набеги на греческие полисы. Согласитесь, что за такие «подвиги» уж никак не могла богиня Ника увенчать лавровым венком предводителя скифов. Пусть даже царя, но царя обыкновенных всадников и стрелков из лука! И последнее, а так ли уж правдоподобна сама версия о подношении Сайтафарну от граждан Ольвии вместе с другими дарами самой тиары? Сохранилась, правда, надпись на мраморной плите в честь Протогена, свидетельствующая о том, что ольвиополиты в самом деле приносили в дар Сайтафарну девятьсот золотых. Но алчному варвару этого показалось мало, и он потребовал еще… Концовка этой истории на плите отсутствует. Скорее всего, что в ответ на это греки стали укреплять крепостные стены и достали свои мечи…»

Его заявление тут же подхватил профессор Веселовский из Петербурга, но им до сих пор не удавалось доказать свою правоту. Венские и парижские эксперты, дабы не быть опозоренными, стояли намертво. Но как же, черт возьми, было на самом деле?