Кэйго Хигасино - Муки Галилея

— Позволю себе заметить, что мы никогда не давали СМИ информацию о вас. Журналист, обнаруживший, что в нескольких делах вещественные доказательства собраны при участии кафедры физики Университета Тэйто, вышел на вас по результатам собственного расследования.

— Мне это известно. Человек, предлагавший сделать обо мне материал, так и сказал. Однако такое развитие событий было вполне предсказуемым, и я считаю, что следовало заранее принять меры предосторожности. Если личные сведения об участниках расследований утекают так легко, в будущем людям расхочется помогать полиции.

— Ты прав, — сказал Кусанаги. — Нам есть над чем задуматься. Впредь мы уделим этому пристальное внимание и постараемся подобного не допускать.

— Уж будьте так добры. Хотя сдаётся мне, в моём случае что-либо предпринимать уже поздно.

— Теперь, когда мы признали свой промах, вернёмся к вопросам. Извини за настырность, но всё же — у тебя точно нет никаких догадок? Складывается впечатление, что автор письма хочет с тобой посоревноваться.

— Если и хочет, я не обязан его знать.

— Чтобы понять, что речь о тебе, ему хватило ключевых слов «доцент Ю. из университета Т.». Сомневаюсь, что вы с ним никогда не пересекались. В общем, я хочу, чтобы ты основательно поразмыслил. Нет ли среди учёных, с которыми ты общался, кого-нибудь, способного на такие поступки?

— Ничего не выйдет.

Услышав решительный отказ Юкавы, Каору невольно уставилась на его правильно очерченное лицо. Кусанаги также изумлённо затих.

— Не отрицаю, я знаком со многими учёными. Однако мне едва ли что известно об их человеческих качествах. Я в курсе только их профессиональных достижений. Следовательно, не мне судить, кто из них мог бы написать такое письмо.

Кусанаги глянул на Каору.

«Сдаюсь», — было написано у него на лице.

— Хорошо. Оставь это дело нам. Ты позволишь забрать письмо?

— Конечно. Возвращать не обязательно. — Юкава заодно передал другу лежавший рядом с письмом конверт. — Кстати, тебя ведь назначили руководить следствием. Поздравляю.

Кусанаги скорчил утомлённую гримасу:

— Ничего особо не изменилось. Делаю то же, что и всегда.

— Уцуми в твоей группе? Будет на кого положиться. — Юкава посмотрел на Каору и лукаво улыбнулся.

— Ей или мне? — спросил Кусанаги.

— Вам обоим, взаимно.

Фыркнув, Кусанаги сказал: «Идём» — и поднялся на ноги.

Каору последовала за ним к выходу. Но у самой двери обернулась:

— Как вы думаете, что такое «рука дьявола»?

Юкава пожал плечами:

— Не представляю. Вероятно, какая-то невидимая сила, но таких существует множество. По одному тексту точно не определить. И как я уже сказал, неясно, есть ли у него на самом деле эта «рука».

— Да, конечно… Извините за беспокойство.

— Но чудится мне… — добавил Юкава, — это не примитивный блеф.

— Почему?

— Потому что в тексте употребляется слово «учёный». Написавший его человек, по крайней мере, считает себя таковым. И возможно, у него есть на то причина.

Каору кивнула:

— Мы это учтём.

Юкава нахмурился и махнул рукой.

— Всего лишь мнение дилетанта. Можете не обращать внимания.

Мужчина припарковал белый фургон с однообъёмным кузовом на стоянке, обустроенной на крыше супермаркета. Перебрался с водительского места в заднюю часть машины. Сиденья там были сняты. Всё для того, чтобы разместить рядом со сдвижной дверью некий аппарат.

Убедившись, что вокруг никого, мужчина открыл дверь.

Аппарат оснащался особым прицелом, направленным в сторону дверного проёма. Через него мужчина посмотрел наружу. Навёл на резкость, и в поле зрения показался каркас здания, собранный из толстых железных балок. На самой верхней балке стоял строитель в спецовке. До земли было около двадцати метров. С того места, где находился фургон, приходилось смотреть немного вверх.

Теперь мужчина навёл прицел на строителя. Тот занимался своим делом, сидя на корточках. Как и во все дни вплоть до вчерашнего, он не пристегнул страховочный трос. Должно быть, привык к высотным работам и доверял своему опыту и чувству равновесия.

С виду ему было за пятьдесят. Разглядеть, есть ли в выбивающихся из-под каски волосах седина, мужчине не удалось.

«Пожалуй, ты уже достаточно пожил», — пробормотал он и включил аппарат.

Сидя перед дисплеем, Кусанаги задумчиво чесал голову. На экране отображались данные обо всех дорожно-транспортных происшествиях на территории Токио за последние несколько дней.

Всего таковых насчитывалось около восьми сотен. Три из них — со смертельным исходом. Четыре жертвы.

В первом случае машина превысила скорость, не вписалась в поворот и врезалась в мачту освещения. Водитель — студент института — и его друг, сидевший на месте пассажира, погибли. Оба изрядно накачались алкоголем. Согласно протоколу, следов торможения на дороге не осталось, а значит водитель, скорей всего, заснул за рулём. К тому же несколько свидетелей видели обоих погибших в баре перед аварией.

Нельзя не признать: случилось то, что должно было случиться. Оба напились по собственной воле и по собственной же воле поехали на машине. Усмотреть здесь вмешательство Руки Дьявола не представлялось возможным.

И всё же Кусанаги не решался утверждать, что произошедшее никак не связано с письмом. Сомневаться его заставили слова родителей студента, управлявшего автомобилем: «Он никогда бы не сел за руль пьяным». В любое другое время Кусанаги списал бы их на «слепую родительскую любовь», но сейчас у него не шла из головы та анонимка.

А вдруг кто-то подбил студентов напиться, а затем поехать на машине? Например, использовав гипноз…

Кусанаги вздохнул. Если так рассуждать, в любой аварии отыщется что-нибудь подозрительное. Например, во втором смертельном происшествии погиб пожилой человек: не подчинился сигналу светофора, попытался перейти улицу и попал под грузовик. При желании и тут можно предположить вмешательство какого-нибудь гипнотизёра.

Способен ли гипноз настолько повлиять на поведение человека, Кусанаги не знал. Подумал, не справиться ли у Юкавы, но побоялся, что тот его засмеёт.

Ему показалось, что за спиной кто-то есть. Он обернулся — и увидел Мамию.

— Нарыл что-нибудь?

Кусанаги отрицательно покачал головой:

— Честно сказать, сдаюсь. Что ни возьми — типичный несчастный случай. Но если извернуться, к каждому можно приплести чей-то умысел.

— Ещё бы, — кивнул Мамия.

— Если та анонимка — розыгрыш, то откровенно гнусный. Нам приходится воображать невесть что и проверять любое подозрение. Преступнику даже не нужно ничего делать.

— Да уж. Вероятно, он пытается извлечь дополнительную выгоду из нашего психологического состояния.