Алексей Комов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

ШАГАЯ по переулку, Литвин все больше раздражался.

Места другого не нашли! Новых районов им мало? Нет, обязательно свои черные дела здесь, в старой части Москвы, проворачивать надо?!

Литвин был потомственным коренным москвичом и старую часть города любил трепетно и нежно. К улицам, переулочкам, домам, тупичкам и скверикам он относился не как к памятникам далекого прошлого, а как к живому существу, со всеми его слабостями и причудами. Да, собственно, так оно и есть. Только почувствовать эту особенность Москвы может не каждый. Здесь не помогут путеводители, экскурсии. Ее надо чувствовать кончиками нервов, И тогда вдруг все переменится. С лепного карниза улыбнется изящная нимфа, зашуршат, завораживая, гипсовые крылья летучих мышей, сплетенные в причудливый узор. Тихо и грустно зашумят старые деревья маленьких сквериков. Сколько здесь давалось клятв!

А тут — преступление…

Участковый остановился напротив серого трехэтажного дома.

— Вот здесь стоял… — он зачем-то притопнул, словно пробуя на прочность старый асфальт, и добавил, уточняя: — Автомобиль, в смысле…

Литвин посмотрел под ноги, на дорогу, покрытую редкими темными мазутными пятнами с прилипшими к ним желтыми листочками. Взглянул на дома, затененные кронами деревьев, на глухую кирпичную стену нового здания старого московского театра.

— Ну что, интересно? — с заботливой иронией спросил участковый.

Литвин неопределенно пожал плечами.

— Слышь-ка, Пал Степаныч, а старушек, ну из тех, что на лавочках с утра до ночи сидят, не пробовали поспрашивать?

— Пробовали. — Кудрявцев, сосавший «Астру», сплюнул прилипший к губе табак, — не сидят сейчас до темна старушки. Захолодало вечерами.

Он не скрывал, что считает это дело безнадежным и потому скучал. Но вдруг, перекладывая из руки в руку потертую полевую сумку, называемую с незапамятных времен в милицейском фольклоре «лентяйкой», предложил:

— Может, к другому театру сходим?

— Зачем? — удивился Литвин.

— А там такой же случай был в этом сезоне. У меня их уже три вот тут, — Кудрявцев похлопал себя по загривку.

— Вы, Пал Степаныч, уже на театральный манер время считаете, — усмехнулся Георгий.

— Засчитаешь… — Кудрявцев злым щелчком отправил окурок в облезлую урну. — Я сначала радовался: повезло на старости лет. Жилой сектор небольшой, винных отделов мало, пивных и тех нет. Сплошная культура: кино, союзы разные, писателей там, художников, театры. Повышай культурный уровень без головных болей. Так на́ тебе!.. Лучше бы пивная…

— М-да, — сочувственно протянул Георгий. — Неужели никаких зацепок?

— Какой там. Одни заявления и протоколы. Ребята из розыска скоро от пострадавших прятаться будут. А мне куда прятаться, вроде как привидение по участку ходит. И ведь знает, подлое, у кого машины курочить. Один в ресторане в оркестре играет, другой ключ точит…

— Что ж, по-вашему, они самые богатые что ли.

— Не знаю, — буркнул Кудрявцев. — Только если по сумме ущерба судить, они всю жизнь на эти машины работали, не ели, пили и ходили, в чем мать родила.

— И как, похоже?

— Что? — не понял сразу Кудрявцев. — А-а… Нет, не очень. Одеты вполне прилично. В дефицит.

— Понятно…

Они вышли на бульвар и неспешно двинулись по аллее к центру. Впереди чернел старый памятник. Вокруг скамеек, громко крича, бегали детишки дошкольного возраста.

Вторую половину дня Литвин провел в районном управлении. Три схожие кражи из автомобилей около театров, в центре города, его насторожили. Одно это позволяло предположить, что все три кражи — дело одних рук. Справедливо решив, что гражданин Минов на него не обидится, Литвин решил поработать по всем трем случаям сразу.

Георгий снова и снова дотошно просматривал все материалы дел. В глубине души теплилась слабая надежда — может, упустили какую-то мелочь, которая и окажется ключиком ко всему поиску… Но хоть бы мельчайшая зацепка! Ничего. Фортуна упрямо стояла к нему спиной.

Обобрать три машины, практически в самом центре города, взять кучу вещей и дефицитных деталей, не оставив ни одного отпечатка пальцев, не попав на глаза ни одному свидетелю… Мистика! Поневоле начнешь верить в привидения. Но привидения не пользуются металлическими заостренными предметами, проще — «фомками», когда вскрывают автомобили. Да и зачем призраку «Грюндики» и «Шарпы»?

Они сидели на кухне.

Литвин никак не мог начать рассказывать. Придется в какой-то степени оправдываться, а он этого не любил. Хотя, кто же еще его поймет?

— Ну?! — спросил Астахов.

Георгию нравился стиль его работы. Тот мог выдвинуть самую, казалось бы, абсурдную версию и потом именно она оказывалась единственно правильной. Вместе с тем, обладая острым складом ума и склонностью к мрачному юмору, Владимир Астахов никогда не верил в непогрешимость собственных умопостроений.

Сегодня, окончательно очутившись в тупике, Литвин именно к нему пришел за помощью. Когда в голове выстраивалось нечто изящное, логичное и красивое, Литвин раскрывал преступления с блеском. Но бывает, завязнешь в путанице фактов, и нет зацепочки, которая превращает всю эту неразбериху в кристаллическую решетку доказательств.

Сейчас было так плохо, как никогда.

Астахов внимательно посмотрел на Литвина.

— Насколько это серьезно? — спросил он.

— Серьезней не бывает. Все оказалось много сложнее, чем я предполагал. — Литвин помрачнел.

— Что делать. Жестокие игры. Правила учат только на собственной шкуре. Ну, ты не скисай! Давай разберемся, что к чему.

Георгий подробно рассказал Астахову о том, что удалось узнать. Тот внимательно слушал, рисуя узоры на бумажке. Когда Литвин закончил, он пододвинул ему листок. На нем был изображен неправильный треугольник с квадратами и крестиками по углам.

— Насколько я знаю, самое трудное для тебя — начало дела. Вот здесь и нарисована отправная точка поиска. Тут — три твоих пресловутых театра, — Астахов ткнул в квадраты, — а тут, — он показал на крестики, — «раздели» машины…

— Так… И что?

— Соединим все квадраты. Получается треугольник. Теперь, по логике, искомое лицо — либо внутри (то есть правильна версия связи с театром), либо снаружи, что означает ошибочность выводов.

Астахов замолчал и с видом победителя посмотрел на Литвина.

— Глубокая мысль, — заметил он, вкладывая всю иронию в свои слова.

— Держись, то ли еще будет, — не обращая внимания на тон собеседника, ответил Астахов. — Искать ни снаружи, ни внутри — тебе не с руки. По краям походить надо. По-моему, истина где-то посередине. Поинтересуйся театрами. Недаром он именно к ним привязался. Походи на спектакли. Заодно просветишься.