Батья Гур - Убийство в субботу утром

— Когда вы приехали сюда утром, вы кого-нибудь заметили поблизости?

Голд припомнил безлюдную улицу, черную кошку и покачал головой.

Охайон поинтересовался, видел ли он на улице какие-нибудь машины. Голд объяснил, что дорога шла под гору и можно было охватить всю улицу одним взглядом, но в непосредственной близости от Института никаких машин не было.

— Припарковаться не составляло труда, — сухо сказал он.

И тогда главный инспектор начал медленную, изматывающую, продлившуюся более часа беседу, реконструируя утренние события.

Позже Голд поведал Хильдесхаймеру о том, как унизительно себя чувствовал в положении подозреваемого, обязанного доказывать, что он говорит правду; о ловушках, которые ставил следователь, пытаясь поймать его на противоречиях; о том, как бессчетное количество раз у него требовали объяснить, почему он добровольно вызвался подготовить здание к лекции, описать подробно, что он делал с момента пробуждения в то утро и что делал накануне вечером, объяснить, где он приобрел знания об огнестрельном оружии (в армейском резервном подразделении)…

— О чем он только не спрашивал! — жаловался Голд вечером своей жене. — Задавал все новые вопросы, пока я сам не перестал понимать, что правда, а что нет. И прекратил только тогда, когда проверил все мои утренние действия поминутно: не видел ли я ключей, не оставлял ли я ключей, видел ли я револьвер, стрелял ли я из револьвера!.. И все равно мне казалось, что он мне не верит!

Только когда Охайон спросил, на какой машине ездила доктор Нейдорф, и Голд подробно описал белый «пежо» — модель, год выпуска, все детали, — только тогда у него появилось ощущение, что расспросы приобрели иной поворот.

— Под конец он слегка ослабил нажим, — пробормотал Голд, лежа в постели и слушая, как шумит дождь. Мина уже спала.

Полицейский спросил, как, по его мнению, Нейдорф добралась до Института и где она припарковала автомобиль.

Голд в самом деле не имел ни малейшего понятия. Может, кто-нибудь подвез ее, сказал он, но немедленно отверг это предположение, сам не зная почему, и быстро добавил, что она могла приехать на такси или прийти пешком. От дома Нейдорф на улице Ллойда Джорджа в Немецкой слободе до Института было пятнадцать минут ходу. Она любила ходить коротким путем, пролегавшим мимо старого госпиталя Леперса и затем мимо Иерусалимского театра.

Он объяснил, что она ездила в Чикаго и вернулась только накануне, предположил, что она, возможно, оставила машину у сына, но, поймав себя на излишней болтовне, умолк.

Тогда Охайон попросил его рассказать о личности доктора Нейдорф, уточнив, что он может говорить все, что придет в голову, — все будет важным. Голд не верил своим ушам. Выражение «все, что вам придет в голову», было одной из ключевых фраз, которыми пользуется психотерапевт во время сеанса. Он подозрительно взглянул Охайону в лицо, ища признаков насмешки или попытки его передразнить, но ничего подобного не увидел.

— Почему бы вам не спросить об этом доктора Хильдесхаймера? — предложил Голд. Вопрос прозвучал довольно агрессивно, но Охайон никак не отреагировал на его тон, и Голд пояснил: — Хильдесхаймер очень хорошо знал доктора Нейдорф; пожалуй, лучше, чем кто-либо.

Тут Охайон улыбнулся в первый раз — полной терпения улыбкой — и сказал, что непременно спросит и доктора Хильдесхаймера.

Голду стало любопытно, что же полицейский знает о нем самом, Голде, и где добыл свои знания. Он вспомнил, что тот сидел в маленькой комнате вместе с Хильдесхаймером; старик, возможно, назвал его имя, проинформировал о профессиональных взаимоотношениях Голда и Нейдорф и сообщил, что именно Голд обнаружил тело. Охайон ничего больше не добавил, но явно ждал ответа на свой вопрос. Спорить было бесполезно.

Голд решил начать с профессионального статуса Нейдорф.

— Она ведущий психоаналитик, — сказал он, поймав себя на том, что говорит о покойной в настоящем времени, — член ученого совета Института, старший преподаватель, а также, — здесь он на мгновение сделал паузу, потом решил не вдаваться в разъяснения, — тренинг-аналитик.

Охайон жестом его остановил и попросил уточнить значение этого термина.

— Тренинг-аналитик, — объяснил Голд, — руководит кандидатами в полноправные члены психоаналитических институтов, — и добавил не без гордости, что таких во всем мире насчитывается лишь несколько, а в Израиле их можно пересчитать на пальцах одной руки.

Как можно стать тренинг-аналитиком, спросил Охайон, и зачем нужен учебный психоанализ? Он был бы благодарен, если бы Голд объяснил все — и помедленней, извинился он, поскольку терминология ему незнакома.

В первый раз с тех пор, как Голд обнаружил тело Нейдорф, он хоть немного расслабился и начал подробный рассказ:

— Каждый кандидат должен подвергнуться психоанализу, это составная часть процесса обучения. Кандидату в Институте не позволяется приступать к приему пациентов, пока он сам не прошел полный курс психоанализа. — Голду показалось, что ему удалось найти хорошую формулировку.

Михаэль Охайон, не отводя от Голда взгляда, играл с вынутым из кармана спичечным коробком. А как долго, спросил он, длится процесс? Этот вопрос заставил Голда улыбнуться.

— Зависит от обстоятельств, — ответил он. — Иногда четыре года, иногда пять или шесть, а то и семь.

— А сколько длится обучение в Институте? — спросил полицейский.

Голд снова улыбнулся и ответил, что, если сильно постараться, можно завершить обучение за семь лет. Тут он посмотрел на Охайона и с сомнением спросил:

— А вы не собираетесь делать заметки? Видите ли, все это довольно сложно…

— В настоящий момент не вижу необходимости, — сказал в ответ главный инспектор. Обескураженный Голд замолчал.

Дверь открылась, и вошел фотограф, он сказал, что закончил работу и хочет знать, надо ли ему оставаться здесь.

— Только до тех пор, пока ее не увезут, — ответил Охайон, и Голд содрогнулся. Затем с порога раздался женский голос:

— Михаэль, я закончила. Вам нужно что-нибудь еще?

Охайон повернул голову, и Голд вслед за ним взглянул в круглое розовощекое лицо, которое, по его мнению, никак не сочеталось с профессией обладательницы. Услышав отрицательный ответ Охайона, женщина добавила:

— Комната в вашем распоряжении. Я попросила Лернера проследить, чтобы никто не входил. Если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, где меня найти.

Охайон поднялся, подошел к женщине, взял ее под руку, и они вместе вышли. Голд слышал ее бодрый жизнерадостный голос: «Патологоанатом тоже собирается уходить», потом дверь закрылась…

Но через несколько мгновений она отворилась вновь, и вновь главный инспектор уселся напротив него в кресло под углом в сорок пять градусов.