Диана Дэвидсон - Злачные преступления

— Сейчас будет еще одно объявление, и это последний выступающий, — Феррелл лучезарно улыбнулась. — Ваш одноклассник, Кит Эндрюс, назван стипендиатом национальной премии.

Мисс Феррелл активно захлопала. Выпускник, тощего вида парень, стоял потупив взгляд. «Святоша Эндрюс» — вспомнила я. Мальчика действительно окружал некий ореол святости, однако, возможно, это было присуще всем лучшим ученикам. У Кита была несоразмерно маленькая голова, а коротко подстриженные, в противоположность длинноволосым одноклассникам, светло-коричневые волосы в свете ламп сияли подобно нимбу. Одежда Кита Эндрюса особенно ничем не выделялась. На нем был костюм свободного кроя из мерцающей ткани, словно снятый с Лоуренса Уэлка [7] Известный американский дирижер (1903–1992), радио- и телеведущий. .

Кит взял микрофон, продемонстрировав публике тонкое запястье. Родители вытянулись по стойке «смирно». В этот момент они мечтали о триумфе собственных детей, а не какого-то выскочки, вырядившегося в полиэстер.

— Кто такой образованный человек? — голос Кита оказался неожиданно глубоким и составлял сильный контраст по сравнению с его щуплым, угловатым телом.

Меня посетило внезапное озарение: своей неуклюжестью, потупленным взглядом и отсутствием даже намека на спортивность Кит Эндрюс напоминал мне Арча. Неужели так будет выглядеть мой сын через шесть лет?

За одним из столиков раздался взрыв хохота, это смеялись старшеклассники. Глаза мисс Феррелл, стоявшей за Китом, сузились так, что стали похожи на щелочки. Воздух наполнился шепотом родителей.

— Современное слово «образование» происходит от латинского «вести», — не отвлекаясь, продолжал Кит. — Образование — это не просто «корочка», обучение должно воодушевлять и рождать в нас стремление к самосовершенствованию, — усмехнувшись, сказал он.

В ответ зазвучало еще больше смешков, а над главным столом прокатился рокот недовольства. Даже я понимала, с чем это было связано: в последнем номере «Денвер пост» вышла статья, в которой сравнивались аттестаты выпускников средней школы Элк-Парк с аттестатами выпускников обыкновенных средних школ. К огромному горю директора Перкинса, дипломы средних школ ценились гораздо выше.

Кит продолжал.

— Считаете ли вы, что образование можно получить лишь в престижной школе? А может быть, погоня за «крутыми корочками» — всего лишь способ тешить собственное эго? — Родители начали недоуменно переглядываться. Кит вступал на крайне зыбкую почву: — На мой взгляд, получая образование, следует более всего сосредоточиться на процессе, не думая о том, что будет в конце…

Кит продолжал говорить, когда я вернулась на кухню с пустыми тарелками из-под десерта. Теперь нужно было упаковывать грязную посуду и начинать собираться домой. Как и ожидалось, на старинной кухне директорского домика посудомоечная машина отсутствовала.

Когда я вернулась с кофейниками в зал, для того чтобы снова наполнить чашки, Кит пребывал в крайнем возбуждении.

— Спросите себя, чиста ваша совесть или осквернена ложью? Что для вас обучение — билет на престижную работу или образование на всю жизнь? Будем надеяться, что верно последнее. Спасибо.

Охваченный одновременно смущением и удовольствием и сопровождаемый редкими аплодисментами, Кит отошел от микрофона. На мой взгляд, чересчур слабая поддержка, хотя возможно это было обусловлено тем, что выступление Кита более напоминало предвыборную кампанию, нежели благодарственную речь выпускника.

— Ну что ж, еще увидимся… — сказала мисс Феррелл, — и, дорогие абитуриенты, не забывайте, пожалуйста, проверять на этой неделе расписание, чтобы все попали на собрания.

Мои помощники упаковывали чашки, блюдца, десертные тарелки и вилки. Я тем временем направлялась обратно на кухню, сжимая в руках поднос. В прихожей шумели и ругались люди, пытающиеся отыскать в суматохе свои пальто и обувь. Легкий шум постепенно перерастал в настоящий грохот.

А затем вокруг стало черным-черно.

— Что за… — Я не могла быть виновата в том, что вылетели проклятые пробки. Я уже отключила все кофейники.

Внезапно послышалась какая-то возня, и темноту наполнили крики. Спотыкаясь, я дошла до кухни и попыталась что-то разглядеть. Но не увидела ни печи, ни холодильника, ни какой-либо другой техники. Я с трудом видела свой поднос, что уж говорить об остальном. Мне было страшно просто сделать шаг в любую сторону.

— По-видимому, это последний раз, когда директор пригласил нас в гости, — гаркнул женский голос.

Затем вновь послышалось шебуршание, сопровождаемое скрипом стульев и взрывами смеха. Из открытой двери или окна потянуло холодным воздухом.

— Подождите, подождите, минутку, сейчас мы как-нибудь все осветим, — воскликнул мужчина голосом, похожим на директорский.

Снова возня, глухой стук, нечто похожее на крайне затейливое проклятие, а затем около меня вспыхнул яркий свет. Державший его человек прошел по скрипучему линолеуму коридора, а затем сбежал вниз по деревянным ступенькам в подвал.

Где-то вне гостиной и обеденного зала все громче звучали взрывы хохота и разговоры, словно люди решили таким способом выразить протест против глухой темноты. Через несколько секунд светильники защелкали и вокруг вновь стало светло. В прихожей зазвучали крики радости и вздохи облегчения.

Я огляделась в поисках моих помощников. Вместе с Эгоном Шлихтмайером и Одри мы быстренько вынесли из кухни остатки посуды и упаковали ее в картонные коробки. Я поблагодарила ребят и пожелала им побыстрее добраться до дома; дороги обещали быть просто ужасными. Убрать коробки в багажник я могла и сама. Около массивных деревянных входных дверей гости прощались и желали друг другу всего наилучшего, радостно надевая свои меховые и кашемировые пальто. После того как мои помощники отбыли домой, я вернулась на кухню — и каково же было мое удивление, когда за одним из рабочих столов я увидела Джулиана.

— Привет, давай я тебе помогу, — заявил он, поднимая коробку с противенями. — Это просто кошмар! Весь вечер в одно ухо какой-то подросток сначала рассказывал мне о том, как его приятели отдали тысячу долларов, чтобы сдать экзамены, а затем допытывался, не знаю ли я антонима к слову «обходительный». А какая-то девчонка жужжала мне во второе ухо о том, что все женщины в ее роду с начала времен учатся в Колледже Смита [8] Учебное заведение, принадлежащее к ассоциации Семи Сестер. . В конце концов я ответил ей, что все эти женщины, должно быть, давно старушки. Однако прямо перед тем, как она собралась свинтить, выключили свет.

Джулиан оглядел расставленные по всей кухне коробки.

— Может, запечатать их?