Александр Барр - Одна в пустой комнате [litres]

Ровно в десять часов словно из-под земли выныривает паренек. Молодой совсем. По виду только школу окончил. В ухе у него дыра размером с большой палец и в нее просунута сережка. Хотя сережкой эту штуку сложно назвать, пробка от бутылки вина, подкрашенная зеленым. Слово затычка лучше сюда подойдет, чем сережка.

– Доброе утро, медведь. Вовремя, косолапый, отлично. – Этот гад насмехается надо мной.

Меня бесит его надменный тон. Он начальник, он важный, он издевается, чувствует превосходство.

Я не отвечаю, Аркадий тоже молчит.

Мальчишка тыкает стилусом в своем планшете. Похоже, ему не просто справляться с устройством. Без конца причмокивает, недовольно кривится, как старушка, которой показали, как пользоваться новым телефоном, но она ничего не запомнила. В итоге убирает планшет, записывает что-то в блокнот и протягивает мне флаеры.

Протягивает стопку и поучает, не дай бог, мне не все раздать или выбросить в помойку его драгоценные рекламные листовки.

Смотри мне, говорит, не разочаруй. По-свойски, паршивец, стучит меня кулаком в плечо и уходит.

Аркадий смотрит вслед надменному проверяющему. И как только тот скрывается за поворотом, большая часть стопки складывается в ближайшую урну. Остальные Аркадий раздаст за час.

Сильнее унижения, чем работать ростовой куклой, Аркадий никогда не испытывал.

У-ни-зи-тель-но. Унизительно чувствовать себя посмешищем, раздавать разноцветные бумажки с картинками нового магазина косметики и обнимать веселящихся детей.

Унизительно.

Да еще ничего не видно, через мелкую сетку в беззубой пасти, трудно двигаться и в придачу дышать нечем.

Хочешь похудеть? Две недели под палящим солнцем, на оживленном проспекте, среди снующих людей, в костюме огромного зверька, и минус пять, а то и все десять килограммов гарантировано.

Возможно, благодаря новому костюму мои лицевые мышцы быстрее восстанавливаются. Брови больше не свисают над глазами. Щеки и рот практически вернулись на свои места, но на здорового человека Аркадий все еще не похож. А я все еще хочу курить.

Аркадий идет.

Пошатываясь, переваливается с ноги на ногу. Таковы условия. Аркадий должен передвигаться только таким способом. Тогда голова куклы болтается, и для прохожих выглядит, будто медведь пританцовывает.

Без слов Аркадий протягивает бумажную рекламу каждому встречному. Кто-то берет, но чаще просто отворачиваются и проходят мимо. Для тех, кто взял флаер, Аркадий машет на прощание лапой и двигает мохнатой головой из стороны в сторону. Таковы условия.

Не ради денег, не ради расположения Риты, но ради себя. Аркадий терпит.

Если ты собрался стать профессионалом, не подделкой, а настоящим подражателем, ты обязан соблюдать все условия, как бы тяжело и противно ни было.

Аркадий идет. Вдоль проспекта. Вдоль витрин. Пошатывается и переваливается.

Я смотрю на его отражение в стекле. Веселая кукла, которая движется вприпрыжку на фоне манекенов с нижним бельем, мимо стеллажа с парфюмерией, мимо полок с модной обувью и дорогими сумочками.

Голова на самом деле забавно болтается. Я смотрю на отражение Аркадия в костюме, и улыбка растягивает мои обвисшие щеки. Мышцы болят, кожа на лице чешется, до щекотного чешется, но чтобы почесать, нужно снять костюм. Нельзя. Нет.

Ничего, Аркадий потерпит.

Останавливаюсь у витрины с телевизорами. С каждого экрана на меня смотрит ведущий, что-то произносит и запускает криминальный видеоряд. Полицейские машины, ограждающая лента, экипажи «Скорой помощи», пожарная команда – все как всегда.

Я захожу в магазин.

По условиям, мне запрещено уходить с проспекта, тем более заходить в магазины. Но любопытство пересиливает, ничего не могу с собой поделать, и я встаю напротив экранов.

С большого, плоского, с маленького на полке, с каждого развешенного по углам ящика, синхронно транслируют один и тот же репортаж. Новые жертвы. Паника. Город в страхе.

На этот раз пострадали две девушки. Им, как и первой жертве, изуродовали тела и срезали лица.

Сомнений нет, в городе орудует маньяк.

Описания убийцы пока недоступны, но психологи ведут работу, и в ближайшее время следствию предоставят детальный предположительный психологический портрет маньяка.

Есть вероятность, что он не один.

По заявлению следователя, вполне вероятно, что у преступника есть сообщник, возможно, это целая группа преступников, возможно, в городе орудует секта.

Глава администрации города заверяет, что все силы полиции и спецслужб направлены на поимку преступника.

Возмутительно! И одновременно восхитительно. Аркадий растерян, возможно напуган, но не я.

Мне интересно, чем закончится переполох с маньяком.

– Эй… Эйкхм… – продавец то ли прокашливает горло, то ли обращается ко мне.

Ловлю на себе его испуганный взгляд. Низенький, щупленький продавец телевизоров смотрит на меня, я на него. И я понимаю, что голова медведя у меня в руках, что Аркадий стоит без маски, что все вокруг видят мое, его лицо, вернее, то, что находится на месте, где должно быть лицо, и понимаю, что Аркадию пора бы отсюда уйти.

Наспех надеваю плюшевый шлем и выхожу на улицу.

По возможности, избегайте прогулок в темное время суток, не оставляйте детей одних дома, избегайте неосвещенных участков города. Просит голос ведущего, и я закрываю за собой дверь.

Аркадий продолжает раздавать флаеры, а я мечтаю окунуться в эпицентр расследования.

Головокружительные переживания, опасности, прогулки по острому лезвию. Быть поближе к событиям, всколыхнувшим город. Пусть даже в роли жертвы. Пусть убийца срежет мое лицо. Сейчас не жалко. Пусть маньяк срежет, пока я сам себе не отрезал его.

Вечером тороплюсь домой. Широкими шагами несусь от остановки к дому. На этот раз я в курсе последних событий. Будет, о чем с Ритой поговорить.

Как же я рад, в нашем городе поселился настоящий маньяк. Интересно, как Рита на этот раз отреагирует. Может, предложит переехать, удрать? А может, мы с ней вместе займемся расследованием?

– Эй, медведь!

В темноте не могу разглядеть, кто ко мне обращается. Но судя по тону, ничего хорошего ждать не приходится.

– Постой! Куда побежал?

Не знаю куда. Вперед. И я не хочу бежать, но Аркадий изо всех сил пытается разогнать тяжелый плюшевый костюм.

– А ну стой, толстожопый!

Фраза прерывается ударом в спину, и Аркадий валится на асфальт. Я чувствую, как Аркадий боится, как ему больно от падения, несмотря на мягкий костюм. Как ему хочется закричать, но он не может.

– Деньги гони, Усэйн Болт недоделанный! Живо!

Я разочарован. И поведением Аркадия, и личностью нападающего. Это не убийца. Рядовая шпана, мелкий воришка.

Крепкая рука переворачивает Аркадия на спину. Аркадий жмурится, готовится к удару.