Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

Тем временем Страйк, открывая газету или включая телевизор, всякий раз видел Брайана Такера, который направо и налево раздавал интервью всем желающим. Надтреснутым голосом он рыдал, ликовал и восхвалял Страйка и Робин, подчеркивая, что они заслуживают рыцарского звания («или аналогичного – как там именуют награжденных женщин?»).

– Кавалерственная дама, – сочувственно шептала блондинка-ведущая, держа за руку растроганного Такера, и сама не сдержала слез, когда он стал рассказывать о своей дочери, описывать приготовления к похоронам, критиковать полицию и вещать о своих предвидениях: якобы он с самого начала чувствовал, что Луизу спрятали в вентиляционном колодце.

Страйк был рад за старика, но считал, что для них обоих было бы лучше, если бы тот тихо скорбел в уединенном месте, а не кочевал с канала на канал во время дневного эфира. Ручеек родственников, желающих узнать, как именно погибли их близкие под присмотром Дженис, вскоре превратился в бурный поток. Были выписаны ордера на эксгумацию, и Айрин Хиксон, чьи съестные припасы осмотрела, изъяла из кладовки и отправила на анализ в лабораторию полиция, удостоилась внимания «Дейли мейл»: ее сфотографировали среди загроможденной, украшенной оборочками гостиной с сидящими по обе стороны от матери пышнотелыми, очень на нее похожими дочерьми.

– Хочу сказать, что Джен всегда была мужеловка, но такого я, конечно, и помыслить не могла. А ведь она считалась моей лучшей подругой. Не понимаю, как я могла быть такой дурой! Часто перед моим возвращением от одной из дочерей она предлагала закупить для меня продукты. Я съедала что-нибудь из положенного ею в мой холодильник, чувствовала сильное недомогание, звонила ей и просила прийти. Полагаю, у меня более уютный, чем у нее, дом, ей нравилось здесь находиться, и я изредка подбрасывала ей денег, поэтому-то, наверное, и осталась в живых. Не знаю, смогу ли когда-нибудь оправиться от этого потрясения, честное слово. Я ночей не сплю, все время плохо себя чувствую, не могу избавиться от этих мыслей. Сейчас, оглядываясь назад, сама себя спрашиваю: как получилось, что я была настолько слепа? А если выяснится, что она убила и Ларри, бедного Ларри, с которым мы с Эдди ее и познакомили, не знаю, как я смогу с этим жить, честное слово, это же сущий кошмар. Не ожидаешь такого от медсестры, правда?

И Страйк хотя бы по этому пункту был вынужден согласиться с Айрин Хиксон. Он спрашивал себя, почему так поздно решил присмотреться к алиби, которое с самого начала лишь с большой натяжкой можно было счесть приемлемым, и почему принял за чистую монету показания Дженис, тогда как остальным фигурантам этого дела не оказывал подобного доверия. Страйк поневоле признал, что, подобно женщинам, по собственной воле садившимся в фургон Денниса Крида, сам обманулся искусно созданным образом женственности. Как Деннис Крид надевал маску безобидного эксцентрика, так и Дженис пряталась за фальшивым образом наставницы, бескорыстной опекунши, участливой матери. Ее несомненную скромность Страйк предпочел многоречивости Айрин, а кротость – желчности ее подруги, и тем не менее он знал, что не проявил бы такой готовности беспрекословно принять эти черты Дженис, если бы обнаружил их в мужчине. «Церера – кормилица и заступница. Рак добрый, инстинктивный защитник». Изрядная доза самобичевания сильно поумерила торжество Страйка, что приводило в недоумение Илсу и Ника, которые восторженно реагировали на газетные репортажи о последнем и самом известном триумфе их друга на детективном поприще.

Тем временем Анна Фиппс жаждала поблагодарить Страйка и Робин лично, но партнеры-детективы откладывали общение с клиентами до того времени, когда утихнет первый всплеск внимания прессы. Сверхосторожный Страйк, чья борода уже приобретала благообразный вид, наконец – через две недели после обнаружения тела Марго – дал согласие на встречу. Хотя они с Робин ежедневно общались по телефону, эта встреча с клиентами обещала стать еще и первой встречей партнеров после раскрытия преступления.

Когда в то утро Страйк одевался, по окну спальни для гостей в доме Ника и Илсы стучал дождь. Детектив натягивал носок на искусственную ногу, когда на прикроватной тумбочке звякнул мобильник. Ожидая увидеть сообщение от Робин, возможно с предупреждением, что около дома Анны и Ким рыщут репортеры, вместо этого он увидел имя Шарлотты.

Привет, Блюи. Я думала, что Джейго выбросил этот телефон, но только что обнаружила, что он спрятан в недрах шкафа. Итак, ты опять совершил нечто потрясающее. Я читаю все, что пишут о тебе в прессе. Жаль, что у газетчиков нет твоих приличных фотографий, но я предполагаю, ты этому только рад? В любом случае поздравляю. Приятно, наверное, доказать всем скептикам, которые не верили в процветание агентства, что они ошибались. Включая меня, видимо. А ведь я могла вас поддержать… но сейчас уже поздно. Не знаю, рад ли ты будешь получить от меня известие. Вероятно, нет. Ты ни разу не позвонил в больницу, а если звонил, никто мне об этом не сказал. Быть может, ты бы внутренне порадовался, если бы я умерла? Это было бы решением многих проблем, а ты любишь решать проблемы… Не подумай, что я неблагодарна. Наверно, благодарна, ну или когда-нибудь буду благодарна. Но я знаю: ты сделал бы для меня все, что делаешь для кого угодно еще. Это твой кодекс, я права? А я всегда хотела от тебя чего-то особого, такого, что ты не дал бы никому другому. Смешно: я стала ценить людей, которые добры по отношению ко всем, но я припозднилась, не так ли? Мы с Джейго разбегаемся, только он пока этого не разглашает, поскольку бросить жену, склонную к суициду, не слишком красиво, а сказать, что это я от него ухожу, тоже нельзя – никто не поверит. Во мне по-прежнему живы те чувства, о которых я сказала тебе под занавес. И всегда будут.

Страйк опять сел на гостевую кровать, держа в руке мобильный. Один носок надет, второй – нет. При свете дождливого дня экран телефона отражал его бородатое лицо, пока он хмуро смотрел на текст, настолько в стиле Шарлотты, что можно было бы написать такое самому, без подсказки: мнимая покорность судьбе, попытки спровоцировать его на утешение, уязвимость, используемая в качестве оружия. Неужели она действительно ушла от Джейго? Где близнецы, которым сейчас по два года? Он перебрал в уме все ободряющие слова, которые мог бы ей сказать: что он действительно собирался позвонить в стационар; что она ему снилась после ее суицидальной попытки, что она сохранила огромную власть над его воображением, от которой он хотел освободиться, но не смог. Он было подумал проигнорировать сообщение вовсе, но потом, уже почти положив на место мобильник, изменил свое решение и аккуратно, буква за буквой, напечатал короткий ответ.