Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

– Да, нет… так здорово…

А действительно ли так уж здорово обстояли дела у Синтии? – задумалась Робин, пока мачеха Анны придвигала стул и отказывалась от куска торта, ради покупки которого, как стало известно, Уна мокла под дождем. Каково это – увидеть, как в семью возвращается Марго Бамборо, хотя бы и в форме скелета в ящике? Каково было видеть потрясение и переживания мужа и привечать в доме Уну, лучшую подругу Марго, словно новообретенную родственницу? Робин, у которой не иначе как открылись некоторые способности ясновидящей, с уверенностью отвечала себе, что, если бы Марго, будь она жива, просто развелась с Роем, гематолог никогда не выбрал бы во вторые жены Синтию. Вероятнее всего, Марго уговорила бы юную Синтию пойти с нею вместе в ее новую жизнь, чтобы и дальше пестовать Анну. Согласилась бы на это Синтия или ее преданность Рою могла бы перевесить? Куда бы она подалась и с кем вступила бы в брак, не окажись для нее места в Брум-Хаусе?

В комнату вошла еще одна кошка и пристально изучила необычайно людное сборище. Она прошествовала мимо кресел, дивана, оттоманки, вспрыгнула на подоконник и там уселась, повернувшись ко всем спиной, чтобы наблюдать за каплями дождя, скользящими вниз по стеклу.

– Теперь послушайте, – сказала Ким, сидевшая на принесенном из другой комнаты стуле с высокой спинкой. – Мы, вообще говоря, хотели бы оплатить дополнительный месяц вашей работы. Я знаю, что вы отказались…

– Это было наше собственное решение – продолжать работу по данному делу, – пояснил Страйк. – Хорошо, что мы вас не подвели, но мы решительно отказываемся от дополнительной платы.

Они с Робин согласовали этот вопрос заранее, понимая, что дело Марго Бамборо многократно окупится за счет шумихи и привлечения новых заказов, а ко всему прочему Страйк считал, что по факту они затянули расследование, а значит, брать дополнительные деньги у Анны и Ким было бы чистой воды алчностью.

– Тогда мы бы хотели сделать пожертвование на благотворительные нужды, – сказала Ким. – Есть ли какой-нибудь фонд, который вам хотелось бы поддержать?

– Если серьезно… – Страйк прочистил горло, – то это Макмиллановский фонд помощи онкобольным.

На лицах членов семьи промелькнуло удивление.

– В этом году, когда умирала моя тетя, – объяснил он, – ее очень поддерживала медсестра из «Макмиллана».

– Надо же… – У Ким вырвался едва заметный смешок, после чего наступила короткая пауза, во время которой в гостиную ворвался, подобно струе пара, вылетающей из чайника, призрак медсестры Дженис Битти.

– Медсестра… – тихо сказала Анна. – Ну кто мог заподозрить медсестру?

– Марго, – сказали в один голос Уна и Рой.

Они встретились глазами и горько улыбнулись, явно поразившись, что впервые сошлись во мнении, и Робин заметила, как отвернулась Синтия.

– Ей не нравилась эта медсестра. Она сама мне говорила, – сказала Уна, – но я спутала эту женщину с той блондинкой, что устроила сцену на рождественском корпоративе.

– Да, она эту медсестру сразу невзлюбила, – добавил Рой. – Она и мне об этом говорила, когда пришла работать в амбулаторию. А я не придал этому значения.

Судя по всему, теперь он вознамерился говорить в открытую, превозмогая душевную боль.

– Я подумал, что это как раз тот случай, когда две женщины похожи друг на друга: обе из рабочего класса, у обеих сильный характер. На барбекю медсестра и в самом деле показалась мне вполне, так сказать, порядочной. Конечно, Марго со мной не делилась своими подозрениями.

Опять наступило молчание, и, как подумалось Страйку, все присутствующие вспомнили, что в течение нескольких недель до убийства Марго Рой Фиппс вообще не разговаривал с женой, а как раз на этом отрезке времени Марго, вероятно, и утвердилась в своих подозрениях.

– Дженис Битти – виртуозная лгунья, других таких я не встречал, – слова Страйка пробили напряженную атмосферу, – и талантливая лицедейка.

– Я получила совершенно невероятное письмо, – сказала Анна, – от ее сына Кевина. Вы знали, что он прилетает из Дубая, чтобы дать показания против своей матери?

– Мы знали, – ответил Страйк, которому Джордж Лэйборн регулярно сообщал о ходе полицейского расследования.

– Он пишет, что, по его мнению, проведенный мамой осмотр спас ему жизнь, – пояснила Анна.

Робин заметила, что Анна теперь называет Марго мамой, хотя прежде говорила только «моя мать».

– Это замечательное письмо, – кивнула Ким. – Такое покаянное, как будто в этой истории есть частица его вины.

– Бедный парень, – тихо промолвила Уна.

– По его словам, он виновен уже в том, что не заявил на нее в полицию, но какой сын признает, что его мать – серийная убийца? В действительности я никак не могу, – еще раз произнесла Анна на фоне мурлыканья Кэгни, сидящей на коленях у Страйка, – внятно объяснить ни вам, Корморан, ни вам, Робин, как много вы сделали для меня… для всех нас. Наше неведение было таким кошмаром, а теперь я знаю наверняка, что мама покинула нас не по собственной воле и что ушла она… ну, относительно мирно.

– Если говорить об акте смерти, – заметил Страйк, – этот был почти безболезненным.

– И я теперь знаю наверняка, что она меня любила, – сказала Анна.

– Мы всегда… – начала Синтия, но ее падчерица быстро перебила:

– Я знаю, ты всегда ручалась, Син, что она меня любила, но когда точно не знаешь сама, всегда остаются сомнения, верно? Но по сравнению с Кевином Битти мне, считай, в чем-то повезло… Вы слышали, – обратилась Анна к Страйку и Робин, – что обнаружили полицейские, когда… ну вы понимаете… маму… извлекли из бетона?

– Нет, – ответил Страйк.

Худые руки Синтии играли с обручальным кольцом, вертели его на пальце.

– Подаренный папой медальон, – сказала Анна. – Он потускнел, но когда его открыли, в нем оказалась моя фотография, и она выглядела почти как новая, – объяснила Анна, и в глазах ее опять засверкали слезы; Уна протянула руку и погладила Анну по колену. – Мне сказали, что я смогу получить его назад, как только будут проведены все экспертизы.

– Это замечательно, – тихо сказала Робин.

– А вы слышали, что было у нее в сумочке? – спросила Ким.

– Нет, – ответил Страйк.

– Выписка об осмотре Тео, – сказала Ким. – Все нормально читается – кожаная сумочка защитила. Полное имя – Теодосия Лавридж, она была из цыганской семьи. Марго подозревала внематочную беременность и хотела вызвать «скорую помощь», но Тео сказала, что поедет со своим парнем. Судя по записям Марго, Тео боялась, что родным станет известно о ее беременности. Похоже, парень им не нравился.

– Поэтому она так потом и не проявилась? – спросила Робин.

– Думаю, да, – сказала Ким. – Бедная девочка. Надеюсь, с ней все в порядке.