Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Андрей Николаевич, – мягко сказал Баринов. – Я понимаю ваше нежелание называть вещи своими именами. Но вы хотите, чтобы мы отыскали вашу пропажу?

– Да, – почти беззвучно сказал Гордеев.

– И вы всерьез рассчитываете, что при такой постановке вопроса мы сумеем это сделать? Отыскать нечто, лежавшее в вашем сейфе, даже не представляя себе, как это нечто выглядит? И насколько это нечто криминально.

Клиент встрепенулся:

– Нет, что вы никакого криминала! Просто коробочка, а в ней небольшой мешочек.

Это теперь называется – никакого криминала?! Не знаю, как выглядела я, но Гошка вытаращил глаза и открыл рот, а шеф поднял брови вверх. Впрочем, удивления в его голосе почти не было. Скорее понимание.

– Наркотики? – спросил он.

– Что? – опешил Гордеев. – Какие наркотики? – Тут до него дошел смысл вопроса: – Нет, конечно! Я что, похож, на идиота? Речь идет о бриллиантах!

Тоже неплохо. Держать бриллианты в кабинетном сейфе! И Андрей Николаевич еще спрашивает, похож ли он на идиота. Он бы еще в ящик стола их положил. Ясно, что тактичный (по крайне мере, с клиентами) шеф, воспринял вопрос как риторический и отвечать не стал. Мне, как я уже говорила, открывать рот на таких заседаниях пока не по чину, а вот как удержался Гошка, я не понимаю. Вместо того, чтобы честно и откровенно подтвердить: «Да, идиот! Идиот однозначно!», напарник только громко сглотнул.

– Это название такое громкое, бриллианты, – Гордеев заметил произведенное его словами впечатление и постарался его сгладить. – Так, камушки… немного, на черный день.

– Я прошу прощения, Андрей Николаевич, – вежливо заметил шеф, – возможно вам покажется, что это не наше дело, но тем не менее. Что за бриллианты, количество, ценность, откуда, способ получения? Можно без подробностей, только основные сведения.

– Господи, да какие такие основные? Все очень просто. Вы же понимаете, что бухгалтерия у меня белая только наполовину. Да наверняка ведь, сами тоже мухлюете! В нашем государстве по-другому нельзя – по миру пойдешь. Вот и образуются постепенно некоторые излишки. Не под матрасом же их держать, правда? Перевел что-то в доллары, что-то в евро. Счета в заграничном банке у меня нет, слишком сложно оформлять показалось. Да и не собираюсь я никуда. Вот и подумал – прикупить драгоценностей. Валюта от курса зависит, а бриллианты – они всегда бриллианты. Поспрашивал у знакомых и меня свели с человеком. Он помог купить. Без оправы, только камни.

– Краденые? – спокойно и даже с долей сочувствия уточнил Гоша. – Или контрабанда?

– Меня это не касается, – надулся Гордеев. – Я свои бриллианты честно купил у владельца, а где он их взял, его дело. Может, они ему по наследству, от бабушки достались. Или подарил кто. Меня это не интересует. Я – добросовестный покупатель.

– Если вы так уверены, то почему в милиции об этом не рассказали?

– Что вы задаете дурацкие вопросы? А налоговая? Как я там буду объясняться?

– Но вы не…

– Го-ша, – шеф остановил напарника. И уже не просто вежливо, а изысканно вежливо, обратился к клиенту: – Андрей Николаевич, давайте вернемся к человеку, который продал вам бриллианты. Будьте так добры, расскажите о нем.

– А что я могу рассказать? Я ничего о нем не знаю, – Гордеев был мрачен, но похоже, говорил правду. – Зовут Максимом, по крайне мере, представился он мне так. Фамилию не называл. Где живет, где работает, тоже не знаю. Единственное, что я могу… – Гордеев посмотрел на потолок, перевел взгляд на свои руки. Потом, игнорируя меня, спросил у Гоши:

– Вы помните портсигар, который нашли в моем кабинете после взрыва?

– Помню.

– Я узнал его. Вещица, сами понимаете, неординарная, на каждом углу такую не встретишь. Но посвящать в это милицию мне бы не хотелось. Дело в том, что именно этот портсигар я видел у Максима.

– Угу, – шеф сделал короткую паузу. – То есть, можно сделать предположение, что человек, погибший в вашем кабинете, и есть Максим Соколов.

– Соколов? Но откуда? Вы что, знаете его фамилию? Как?

– Научными методами, разумеется. Вы же помните, что портсигар забрали на экспертизу?

– Забрали? Да? Я, как-то, не обратил внимания.

– Забрали, забрали, это стандартная процедура. А экспертиза дала заключение, что на поверхности портсигара, как на внешней, так и на внутренней, – Баринов говорил так уныло и монотонно – словно читал это самое заключение по бумажке, – имеются отпечатки пальцев нескольких человек.

Гордеев побледнел:

– Вы хотите сказать?..

– Нет, ваших отпечатков там нет, – успокоил его Баринов. – А отпечатки Максима Соколова, ранее судимого, там имеются.

Краска медленно вернулась на лицо Андрея Николаевича. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, снова застегнул ее. Баринов терпеливо ждал.

– Простите, – наконец сказал Гордеев. – Но как Максим мог оказаться в моем кабинете?

– Хороший вопрос. А раньше он к вам приходил?

– Нет, конечно! Зачем? Он звонил мне на сотовый, и мы встречались на нейтральной территории. Да и виделись то всего несколько раз. Не думаю, что он знал, где мой офис.

Мы с Гошей переглянулись – надо же, какая наивность. Это Андрей Николаевич, по безграмотности, мог себе позволить ничего не знать про некоего Максима, продавшего ему бриллианты. Соколов про Гордеева, наверняка, знал все.

– А вы не опасались покупать камни у незнакомого человека? Вдруг он аферист?

– Ну, во-первых, его рекомендовали. А потом, я немного разбираюсь в бриллиантах. Не специалист-ювелир, конечно, но разбираюсь. И потом, есть технические методы проверки.

– То есть, вы свою покупку проверили? – уточнил шеф.

– Ну да. Это были обыкновенные, вполне приличного качества бриллианты.

Я не сдержалась и хихикнула. Еле слышно, но суровый взгляд от шефа получила незамедлительно. А что делать? Как удержаться, когда слышишь такое дивное словосочетание: «обыкновенные бриллианты»? Действительно, пустяк какой!

Призвав меня к порядку, Баринов начал выяснять, с кем Гордеев делился планами и кому говорил о покупке бриллиантов. Андрей Николаевич назвал человека, стоящего в начале цепочки, приведшей его к Максиму и заверил, что все переговоры велись очень аккуратно. На предположение, что мог кому бы то ни было, включая собственную жену, похвастаться удачной сделкой, он искренне обиделся. Снова начал спрашивать, не принимаем ли мы его за идиота, и оживился настолько, что даже голос повысил до привычного базарного тона.

Шеф еще некоторое время выжимал информацию из Гордеева, нам с Гошкой тоже было дозволено задать несколько вопросов, но результат наших совместных усилий был не слишком впечатляющим. Грубо говоря, были у господина Гордеева бриллианты, да сплыли. Никому Андрей Николаевич о них не говорил, никому не показывал, но, тем не менее, кто-то камушки свистнул. И произошло это печальное событие не позже, чем четыре дня назад.