Анна Малышева - Железный лес

– Не сомневайтесь, – заверила его художница. И шутливо добавила, уже переобуваясь: – Если бы эти картины и впрямь были моими, я была бы очень довольна.

Балакян смотрел на нее в упор, уголки его увядшего рта подрагивали, словно он сдерживал улыбку.

– В самом деле? – осведомился коллекционер, отпирая дверь. – А вот я о себе такого сказать не могу. В мои годы многое делаешь просто по инерции… А вы еще так молоды! Ну, до встречи, жду вестей.

До вечера Александра успела навестить еще двоих потенциальных покупателей и зайти в антикварный магазин, с которым часто и успешно сотрудничала. Этот небольшой салон-магазин, расположенный между Мясницкой и Милютинским переулком, принадлежал ее старому другу Федору Телятникову. Федор сам был неплохим пейзажистом, но еще на заре карьеры уяснил для себя, что намного выгоднее торговать чужими картинами, чем своими. Его салон открылся в начале девяностых, с тех пор Телятников переживал взлеты и падения, но всегда оставался на плаву и успешно платил аренду.

Александра зашла в магазин перед самым закрытием. За день она набегалась так, что ноги ее не держали. Хозяин, услышав звон колокольчика, подвешенного над дверью, поднял голову от витрины, в которой что-то менял местами. Его круглые очки в золотой оправе слепо блеснули, поймав свет лампы над прилавком.

– Саша?! – радостно воскликнул он и, заперев витрину, вышел из-за прилавка. Они дружески обнялись. Отстранившись, хозяин оглядел Александру:

– Отлично выглядишь.

– Я переехала, теперь живу в человеческих условиях, – рассмеялась она. – Даже сплю лучше. Да и ты свеж и бодр! Даже румянец появился!

Федор отмахнулся и растер ладонями пухлые щеки:

– Какой румянец, Саша, это у меня давление скачет от сидячего образа жизни! Переехала, значит, из своей голубятни? Очень рад за тебя! С чем пожаловала? Или просто мимо проходила? Да присядь!

Он придвинул к прилавку стул.

– Даже не знаю, Феденька, – Александра уселась. – Устала, голова кругом. Есть крупное предложение. Вот я и бегаю, предлагаю…

– А для меня кусочек от этого пирога найдется? – осведомился Федор. – Ну, ты в курсе, что у меня хорошо идет, нужны пейзажи, натюрморты, марины … Я бы сразу и заплатил.

Зайдя за прилавок, он взобрался на высокий барный стул. На этом насесте Телятников проводил целые дни в ожидании покупателей, уткнувшись в книгу, иногда бормоча под нос странную песенку, слова которой Александра знала наизусть. Однажды она спросила Федора, что это за песенка, он очень удивился, задумался и осознал, что бормотал эти куплеты машинально. «Это из какого-то романа Густава Майринка, – сказал он тогда. – Экспрессионизм, чего ты хочешь. Не ищи в этой песне смысла! Когда я ее бормочу, то спокойно думаю о чем-то другом…»

– Конечно, есть кое-что и для тебя, – кивнула Александра. – Надеюсь, останешься доволен.

Она протянула ему листок, вырванный из блокнота. Час назад, наспех перекусывая в кафе, Александра набросала список картин, которые можно было предложить Телятникову. Он азартно схватил листок и пробежал его взглядом, издавая восторженные возгласы.

– Да тут не кусок пирога, тут целый торт! – заключил он. – Могу я оставить список себе?

– Конечно, это для тебя, – Александра, откинувшись на спинку стула, улыбалась. С Федором она не ощущала такого внутреннего напряжения, как с остальными клиентами. Он был, что называется, свой. – Размеры самые для тебя подходящие, ты же не любишь громоздкие полотна.

– Да не в том дело, что не люблю, я бы с удовольствием взял, но для этого нужно другое помещение… – Телятников шумно вздохнул, обводя взглядом салон. – Лет пятнадцать назад я всерьез думал расширяться, а теперь и эту аренду с трудом тяну. Слушай, это все из одного источника картины?

Художница сдержанно кивнула. Телятников поправил очки и сощурился:

– Тайна, да? Ну, хоть почему продают такую роскошь, и сразу столько?

– Я не знаю, – Александра пожала плечами.

Телятников завел глаза к потолку, словно надеялся прочитать там ответ на свой вопрос, и быстро забормотал:

– Из крупных коллекционеров вроде никто в последнее время не помирал, так что вряд ли это их наследники. И я не слышал, чтобы кто-то обанкротился. Или чтобы кого-то ограбили, да ты и не связалась бы с краденым…

Художница приложила ладонь к груди и шутливо поклонилась:

– Большое тебе спасибо за добрые слова!

– Ты вот смеешься, а очень важно знать, почему продают, – обиженно заметил Телятников. – Может, это спорное имущество. Тогда я могу попасть на деньги, или вообще под суд.

– Это не спорное имущество, вот в чем я могу тебя заверить на сто процентов, – Александра бросила беглый взгляд на большие часы с бронзовыми амурами, красовавшиеся за спиной у Телятникова. Хозяин магазина тоже обернулся и взглянул на циферблат:

– Торопишься? Я сейчас закрываюсь, сегодня могу уйти пораньше. Все равно никого нет. Август… Раньше я в эту пору уходил в отпуск, а сейчас денег нет. Давай отвезу тебя домой?

Александра с удовольствием приняла это предложение. Она собиралась дойти до дома пешком, но бесконечный день, начавшийся так рано, вымотал ее. Телятников прибирался, возился возле кассы, стучал ящиками и вполголоса напевал себе под нос тусклым бесцветным голосом, какой бывает у людей, начисто лишенных слуха:

– Ты просил говорить тебе, когда ты поешь, – напомнила ему Александра. – Вот, опять пел. Не знаю, может, в контексте романа оно и хорошо, но сама по себе песенка странная.

– Тьфу, привязалось! – в сердцах воскликнул Телятников. – Все, идем.

Он включил сигнализацию, запер магазин и повел Александру вглубь двора, на ходу доставая ключи от машины.

– О, да у тебя новое авто, – заметила художница, с удовольствием располагаясь рядом с водительским креслом.

– Взял месяц назад, но это новое – хорошо забытое старое, – отмахнулся Телятников. – Машине четыре года. Ну, теперь я с твоей помощью, может, разбогатею и куплю что-нибудь пафосное! А там и женюсь! Вот возьму и сделаю тебе предложение!

Федору Телятникову было уже сильно за пятьдесят, и женат он никогда не был. Александра даже представить его не могла рядом с некоей женой, в окружении детей, за семейным столом в выходной день. Стоило ей подумать о Федоре, как она видела его за прилавком, на высоком барном стуле, с очередной книгой в руках. Читал он бесконечно. Едва окончив одну книгу, тут же начинал новую – так заядлые курильщики зажигают одну сигарету о другую.