Анна Малышева - Железный лес

– Спасибо! Эти вечные перелеты… Иногда просыпаюсь и не понимаю, в каком городе нахожусь.

– Где ты остановился? – осведомилась Александра. Встретив непонимающий взгляд Игната, она нахмурилась: – Не говори, что у меня!

– Нет, что ты. Даже не думал об этом! – Игнат повесил влажное полотенце на спинку стула, подошел к окну, зачем-то выглянул на улицу и задернул занавеску. Когда он повернулся к Александре, его лицо было очень серьезно: – Мне есть, где остановиться. И деньги есть, не суди по внешнему виду. Просто я стал равнодушен к условностям. Я вообще сильно изменился.

– Может быть, это и неплохо, – успокоившись, кивнула Александра. – Ты был страшным шалопаем. Вечные романы, по две-три девушки одновременно… А этот чужой диплом, который ты представил вместо своего! Скажи, зачем ты это сделал?! Ты ведь считался способным, для тебя диплом не был проблемой!

Игнат усмехнулся, вокруг рта обозначились глубокие морщины:

– Да мне просто лень было делать свой. Ведь это глупая формальность.

– Ну конечно, – Александра не сводила с гостя испытующего взгляда. – Но художником можно считаться и без диплома, а вот архитектором…

– Я не стал архитектором в итоге, – Игнат перестал расхаживать по комнате и вновь присел к столу. – И очень этому рад. Но давай поговорим о деле. Я хочу тебя подрядить для своего проекта. Нужен художник. Тщательный, быстрый профессионал. И главное, не болтливый.

– Та-ак… – протянула Александра. – Я, наверное, сразу скажу «нет». И даже не стану тебе объяснять, почему.

– Думаешь, я тебя заставлю картины подделывать? – Игнат взял со стола ободок и осторожно водрузил его на прежнее место, прижав к макушке еще влажные волосы. – Нет и нет. Что за глупость? В этой сфере работают такие мастера, что тебе до них, как до Луны. Уж извини! И если бы возникла нужда, я бы знал, к кому обратиться.

Александра с ироничной улыбкой ожидала продолжения. Игнат вновь вскочил со стула, казалось, он не может усидеть на одном месте.

– Погоди. Я кое-что тебе покажу! – крикнул он, направляясь к двери.

Через несколько секунд Игнат вернулся со своей дорожной сумкой. Поставив ее посреди комнаты, открыл молнию и осторожно достал огромную папку из коричневого картона. Даже на вид папка выглядела старой, многослойный картон разбух от времени, углы обмахрились. Игнат пристроил папку на краю стола и с благоговейным терпением развязывал матерчатые тесемки:

– Сейчас ты сама увидишь, это не имеет ничего общего с подделкой картин. Я горжусь собой! До этого надо было додуматься… Черт, что за узел!

Наконец, он справился с непослушными тесемками и поднял верхнюю крышку папки. Под ней обнаружился слой папиросной бумаги, сквозь которой просвечивала какая-то цветная картинка, наклеенная на лист картона.

– Перчатки у тебя найдутся? – спросил Игнат.

– Сколько угодно! – заинтригованная, Александра поднялась со стула и принялась убирать остатки завтрака, расчищая стол. – Хлопковые, латексные?

– Хлопковые лучше.

Вытерев стол, она положила перед Игнатом пару новых перчаток из тонкого хлопка – такими художница иногда пользовалась при реставрации.

– Сама тоже такие надень, не хочу, чтобы на листах остались следы пальцев, – Игнат говорил теперь совсем другим тоном. В его голосе звучала уверенность. – Вот, гляди. Сперва просто посмотри.

Александра смотрела, повинуясь его указаниям. Игнат поднимал один слой папиросной бумаги за другим, вынимал листы голубоватого картона с наклеенными на них рисунками, раскладывал их на столе. Вскоре весь стол был закрыт листами. Папка, казалось, ничуть не похудела. Игнат остановился:

– Этого достаточно, чтобы составить представление. Что скажешь?

Александра еще раз обвела взглядом стол, мгновенно превратившийся в некую импровизированную выставку. Казалось, перед ней внезапно расцвел диковинный волшебный сад, наполненный цветами, птицами, невиданными животными… В глазах рябило от золота, пурпура и серебра.

– Неожиданно, – произнесла она, наконец. – Что это такое?

– Материалы из одного архива середины девятнадцатого века. Гербы дворянских фамилий южной части Российской Империи. Кроме русских гербов, тут практически вся Польша, Силезия, Беларусь, Литва. Весь Городельский Привелей.

– Как ты сказал, извини? – переспросила Александра, натягивая нитяные перчатки. Она взяла один картон и поднесла к глазам, рассматривая поверхность рисунка. Осторожно втянула воздух, пытаясь уловить запахи краски и бумаги. Картон немного пах мышами и погребом и слегка покоробился по краям. На рисунке с краю виднелись слабые разводы – следы сырости. Игнат собирался что-то сказать, но Александра, увлекшись, продолжала:

– Да, это подлинники, судя по всему. Рисунок от руки, не печать. Цветная тушь, белила, золотая и серебряная краска. Надо бы для полной уверенности сделать рентген. Если белила свинцовые, у меня будет полная уверенность. Впрочем, китайцы сейчас специально выпускают свинцовые белила, идентичные тем, которые выпускали в Европе девятнадцатого века. Ты что-то говорил?

– Городельский Привелей – один из документов Городельской унии одна тысяча четыреста тринадцатого года, – Игнат говорил неторопливо, глядя на рисунки. Руки он скрестил на груди, взгляд у него стал задумчивым, почти мечтательным. – Бояре Великого княжества литовского, принявшие католицизм, получали права польской шляхты и польские гербы. В этой папке есть все сорок семь родов. От Абданка до Зарембы.

– Заремба? – Александра продолжала изучать рисунок. – Представляешь, у меня в классе была девочка по фамилии Заремба! Это такая знатная фамилия?

– Ничего невозможного, – откликнулся Игнат. – Может, произошло прямое наследование фамилии по отцовской линии, а может, они были Бонч-Зарембы, то есть те, кто служил Зарембам. Революционера Бонч-Бруевича помнишь? Так вот, приставка «Бонч» указывает, что его предки, мелкие шляхтичи, служили более знатным и богатым Бруевичам. Они имели право внести в свой герб элементы герба своих господ. Геральдика – это целая наука. В прежние времена любой дворянин был обязан ее изучать и мог читать гербы.

– Не знаю, был ли отец Ленки прямым потомком или имел приставку «Бонч», знаю только, что он был законченным алкоголиком, – Александра осторожно положила картон на место и взяла другой лист. – Из-за него Ленка ушла из дома в шестнадцать лет к какому-то парню. Слушай, а твой герб тут есть? Ты говорил, что Темрюковы – очень древний род?

– Моего нет, мой герб относится к группе гербов Северного Кавказа. Там своя особенная специфика. Тут – юг и запад Российской Империи.

– Откуда у тебя это? – Александра взглянула на картон с обратной стороны. Она бы вовсе не удивилась, обнаружив следы удаленного штампа какого-нибудь музейного запасника или книжного хранилища. Но картон был чист.