Анна Малышева - Железный лес

– Что?!

Игнат удовлетворенно кивнул, словно иной реакции, кроме непонимания, не предвидел:

– Все очень просто, – мужчина снисходительно улыбнулся. – Некоторые люди одержимы страстью казаться не тем, чем они являются.

– Некоторые? Ты хочешь сказать – все люди.

– Возможно. Но не все могут заплатить за новое прошлое, как не все могут оплатить себе новую внешность. Это что-то вроде пластической хирургии… Ты же понимаешь, мало кому эти операции под общим наркозом нужны на самом-то деле. Мы говорим не о наследственных уродствах или автокатастрофах, конечно. Речь о вполне себе нормально выглядящих людях, которые мечтают выглядеть иначе. Как в своей мечте. И платят за новый нос или рот огромные деньги.

– Продолжай, – Александра откинулась на спинку стула.

– Здесь, – Игнат вновь погладил папку, – отличное пышное прошлое на любой вкус. Гербы с тысячелетней историей. Есть еще архивы, но тебе они для работы не нужны. Их не надо копировать, я буду продавать клиентам оригиналы. Опять же – никаких нарушений закона. А ты будешь делать эти самые аутентичные копии. Оригиналы останутся у меня. Если заказчик изъявит желание, я их уничтожу. За отдельную плату.

– Это бессмысленно, – ответила Александра, когда он замолчал. – Ты можешь продавать кому угодно любые бумаги, но это не сделает твоего клиента членом той семьи, которая владеет гербом.

– Еще как сделает! – Игнат рассмеялся в голос, запрокинув голову, так что кадык на его тощей шее заходил вверх-вниз. – В этой папке только выморочные гербы!

– Какие?

– Гербы вымерших родов, гербы без хозяев. У них нет наследников. Дед оставил мне странное наследство!

– Вот оно как, – озадаченно проговорила Александра. – А как ты понял, что хозяев у гербов нет?

– К ним же прилагались родословные древа. Я сперва просто листал бумаги, потом стал задумываться, обращать внимание на даты. Последние представители этих родов скончались еще до Второй Мировой войны. Все абсолютно. Эти гербы – горькие сироты.

– Откуда они у твоего дедушки?

– Он работал в областном архиве, – кратко ответил Игнат.

– То есть он… Взял эту папку в архиве?

– Совершенно верно, взял никому не нужную в советское время папку в советском областном архиве. Где она хранилась, как ты могла убедиться, не в самых идеальных условиях. Там было сыро. Надо радоваться, что вся эта красота не сгнила, и ее не съели мыши.

– Да уж… Тогда бы ты не придумал этот гениальный бизнес, – иронично заметила Александра. – Ну, и что с того, что все эти гербы не имеют хозяев? Ты все равно не можешь пристегнуть к их фамильной истории посторонних людей. Нет связующих звеньев.

– Есть, – отрезал Игнат. – Всегда можно найти связующие звенья. Геральдика – точная наука. Дед был настоящим ее адептом и меня пытался приохотить. Тогда-то у него ничего не вышло, а вот сейчас мне его книги и записи очень пригодились. Вот например, слыхала ты о такой штуке, как западноевропейская система бризур ?

Александра покачала головой:

– Я чувствую, ты меня решил задавить ученостью. Нет, не слыхала. Выражайся проще.

– Смотри! – Игнат принялся расхаживать по мастерской, все быстрее и быстрее, вряд ли осознавая, что движется. Его глаза сияли, он жестикулировал: – Все сыновья имеют право наследовать герб отца. Их гербы, такие же щиты, как у отца, включают определенные знаки, бризуры. По ним можно очень многое узнать о том, какое положение сын занимает в семье. Если отец, носитель герба, жив, его старший сын помещает в свой герб знак титл , в русской геральдике его зовут также турнирным воротником . Знак Т-образный по форме, но вниз обращен не один зубец, а три и более. Фигура с тремя зубцами изображалась при живом отце, с пятью – при живом деде, с семью – при живом прадеде. Вот!

Бросившись к столу, он схватил папку и, уже не вспоминая о перчатках, быстро перелистал едва не половину ее содержимого.

– Полюбуйся! – Игнат положил картон с наклеенным гербом перед Александрой. – Яркий пример. В золотом поле червлёный месяц, сопровождаемый по углам червлёными пятиконечными звездами, и лазуревая волнистая оконечность, обремененная серебряной рыбой.

Александра, расширив глаза, рассмотрела герб:

– Ну да, вижу, рыба в море, месяц и звезды. Как интересно ты говоришь…

– Я описываю герб, пользуясь терминологией блазона , это специальный геральдический язык. Понимаешь, в Средние века не всегда и не у всех была возможность присоединить к описанию герба его изображение. Это было дорого. И тогда была выработана единая для всей Европы терминология. С ее помощью любой герб можно описать устно или письменно, и на основе этого описания впоследствии можно сделать рисунок герба, – пояснил Игнат. – Ну… Вот так можно играть в шахматы по переписке, не видя доски. Повторюсь, геральдика – наука точная. Вот, гляди!

Он указывал на верхний левый участок раскрашенного листа, почти касаясь поверхности:

– Вот, например, титл . На декстере , справа, в первой части.

– Извини? – Александра подняла глаза. – Ты говоришь «справа», а указываешь налево.

Игнат сделал нетерпеливый жест:

– Это геральдически справа! Забыл тебя предупредить. Есть твердое правило – правая и левая стороны щита определяются не с точки зрения человека, смотрящего на щит, а с точки зрения человека, стоящего за щитом. Левая часть щита на рисунке является правой. И наоборот. Всегда, когда речь идет об ориентации на щите, имеется в виду геральдическая ориентация.

– Запутал! – перебила художница.

Игнат нетерпеливо схватил со стола два листа с гербами и выставил их перед собой.

– Смотри! – потребовал он. – С какой стороны синий щит? Относительно тебя?

– Слева…

– А красный справа, так? Но я стою за ними, и потому для меня синий – справа, а красный – слева.

– Я себя чувствую Алисой в Зазеркалье, – пробормотала Александра. – Право не справа, лево не слева. Рыцари… Драконы и грифоны…

– Когда ты научишься читать щиты, ты поймешь, что это и есть Зазеркалье, целый мир! Авантюрные романы с убийствами, кровосмесительными браками и крестовыми походами! – заверил ее Игнат. – Для начала запомни самое основное: декстер – это геральдически правая часть щита, синистер – геральдически левая.

– Я прямо ощущаю, что именно этих знаний мне всю жизнь и не хватало, – Александра вновь принялась разглядывать рисунок. – Как-то сразу все встало на свои места. Ну, и чей это герб?

– Да какая разница? – Игнат молниеносно уложил картон обратно в папку и, порывшись, вынул другой лист. – Они все давно умерли. Теперь все мое. Смотри сюда. Видишь, тут не щит, а ромб. Почему?

– Скажите сами, господин профессор, – фыркнула художница.