Анна Малышева - Железный лес

Она указала на противоположную стену, сплошь увешанную фотографиями. В основном там были запечатлены какие-то деловые встречи. Дорогие костюмы, резиново улыбающиеся лица, рукопожатия «на камеру». Были также увековечены какие-то пикники на природе. Александра даже не разглядывала эти скучные снимки, но сейчас, взглянув на них внимательнее, она обратила внимание на то, что один из них носил явно семейный характер. Самый большой, расположенный в нижнем левом углу развески, снимок явно просился на центральное место композиции. Это был художественный портрет, запечатлевший целую семью.

– Это… – начала Александра, указывая на портрет, но Галина не дала ей договорить:

– Да, это семья Ивана Алексеевича. Его супруга, а по левую руку Ксения, ты ее знаешь. И двое младших дочерей, они погодки. Сейчас им восемь лет и девять.

– Красивый портрет. Я бы повесила его на видное место.

Галина покачала головой:

– Он и висел раньше на видном месте, и не здесь, а у них дома. Жена выкинула портрет на лестницу после того… Ну, словом, после большой ссоры. Иван Алексеевич привез его сюда. С тех пор у них все шло хуже и хуже. Мария Денисовна не умеет прощать, как выяснилось.

Секретарша взяла свою чашку, сделала глоток и поморщилась:

– Совсем остыл. Прощать трудно, я понимаю, но ради детей ей нужно было забыть свою обиду. Можно и не прощать, в конце концов, но сохранить хотя бы видимость человеческих отношений. Ради троих детей.

Александра промолчала. Она вспоминала рассказ Валерии. Тот ночной визит казался частью большого кошмара, в который за последние дни превратилась ее жизнь. «Как будто кто-то высыпал передо мной огромную головоломку, и я должна ее собрать. Но какие-то части не подходят друг к другу, каких-то просто нет… А то, что складывается в единую картину, меня пугает!»

– А там начались настоящие военные действия, – азартно продолжала Галина. Казалось, ей не нужна реакция слушательницы, достаточно было того, что ее просто слушают. – Она застала Ивана Алексеевича в собственной квартире, в спальне, с женщиной, которая сделала, кстати, вот этот семейный портрет!

Галина ткнула пальцем в стену.

– Цинизм невероятный. Снимать семью с детишками, а потом попытаться увести мужа. Ну, там с моральным обликом все ясно, удивляться нечему. Вокруг состоятельных мужчин все время копошатся паразиты. То, что Иван Алексеевич увлекся этой женщиной, тоже не удивительно. Случается… У него сейчас такой опасный возраст!

И Галина не очень уважительно фыркнула.

– Ведь я знаю всю их жизнь насквозь, он больше времени проводит на работе, чем дома. Для меня нет никаких тайн. Так вот, хотите верьте, хотите нет, но за десять лет, что я его знаю, это всего второй роман! А у него были десятки вариантов!

– То есть был и другой роман?

– О нем даже вспоминать смешно на фоне того, что сейчас творится, – отмахнулась секретарша. – Это было давно, длилось несколько дней и ничем не кончилось. А тут такие страсти… Ивану Алексеевичу тоже надо бы вести себя иначе. Повиниться перед женой, прогнать эту стерву. Ну, не знаю, взять семью и в кругосветное путешествие с ними поехать, чтобы все забылось. А он, представьте, решил, что встретил свою большую любовь.

– Если и муж, и жена хотят развестись, почему не разводятся?

Галина подняла руку и красноречиво потерла указательный и средний палец о большой:

– Вот почему. Деньги. Мария Денисовна выдвигает свои требования, а Иван Алексеевич не согласен. Из-за всего этого страдают дети. Особенно Ксения. Вот кого мне по-настоящему жалко!

– Если она страдает, то очень хорошо это скрывает, – заметила Александра.

– Ксения – умная и мужественная девочка, – горячо возразила Галина. – Она росла на моих глазах, и я ее знаю, как никто. Она умеет добиваться своего и умеет скрывать свою боль.

– В такой ситуации старшие дети обычно принимают сторону одного из родителей… – осторожно произнесла Александра. Она вспомнила то, что ей рассказала Натэлла Макарова. Галина пожала плечами:

– Обычно? Да, наверное. Но Ксению не назовешь обычной девушкой. Она уже взрослая. Иногда мне кажется, что она старше и опытнее меня. Обычно в этом возрасте гормоны бурлят, эмоции через край, да? Так вот, не в ее случае. Она все просчитывает. Иногда… – Секретарша помедлила. – Иногда меня это даже пугает. В девятнадцать лет красивой здоровой девушке полагается крутить романы. Пробовать запретные плоды, делать глупости… А Ксения на парней даже не смотрит. Учится, следит за своим здоровьем, занимается спортом.

– Ну, в этом нет ничего плохого! – Александра невольно улыбнулась. – Многие родители мечтали бы о такой дочери. Да все мечтали бы!

Галина посмотрела на нее с удивлением, словно поражаясь непониманию.

– Да нет, хорошего тут мало, – задумчиво произнесла она. – Мне иногда кажется, что Ксения совсем ничего не чувствует. И вот то, что она такая идеальная – целеустремленная, серьезная, спортивная, уравновешенная, – все это роль, на самом деле. Убедительная маска. Она пошла в отца. Там, внутри, могут быть одни обломки, но снаружи всегда все безупречно.

– Ты настоящий психолог.

– Хороший секретарь – всегда психолог, – Галина поднялась, оправляя юбку. – Позвоню-ка я ему. Может быть, поехал куда-нибудь ужинать. Вообще, Иван Алексеевич никого не заставляет ждать. Сегодня все наперекосяк!

Маневич явился через полчаса. Он прошел через приемную, едва удостоив Александру взглядом, и у нее мгновенно родилось скверное предчувствие. Галина побежала за ним в кабинет и через несколько минут вернулась.

– Иди, – шепотом сказала она. – Что-то опять случилось.

Александра вошла в кабинет. Маневич стоял спиной к ней, разглядывая Писсарро, заложив руки за спину, словно в самом деле глядел в окно.

– Что нового? – спросил он, не оборачиваясь.

– Вчера убили человека, которому я предложила купить несколько ваших картин, – с места в карьер начала Александра. – Сделка была готова, он привез из банка задаток. Но его застрелили и ограбили. В его собственном магазине. Когда я пришла на встречу, он был мертв.

Она ожидала любой реакции, кроме полного равнодушия, которое демонстрировала спина Маневича. Никаких оттенков не было и в ровном голосе, когда он произнес:

– Прискорбно, что такое случается.

– А вы не слышали об этом убийстве? – не выдержав, она заговорила громче. – Уже все, похоже, знают. Его звали Федор Телятников. Он уже много лет держал антикварный салон рядом с Мясницкой.

– Нет, впервые слышу, – ответил Маневич и, наконец, повернулся. Оглядев посетительницу, словно с трудом ее узнавая, он вспомнил об учтивости и указал на кресло: – Прошу. Вы ведь не только затем пришли, чтобы сообщить мне об этом происшествии?