Анна Малышева - Железный лес

– Я не могу сказать, что Галина вызвала у меня антипатию, – Александра поежилась, и виноват в этом был не порыв ветра. – В ней было что-то необычное… Но не отталкивающее. И она совсем не похожа на сумасшедшую. Самое главное – зачем?! Вот чего я не понимаю… Убить трех человек, дерзко, жестоко, изворотливо все просчитать и… Сесть в тюрьму или в психушку?! Где тут для нее выгода? «Cui prodest», как выражались римляне. Чтобы натворить такое, нужно иметь в виду действительно огромную личную выгоду. [3] Кому выгодно ( лат ). – т. е. сделал тот, кому выгодно.

– Или свихнуться, – с олимпийским спокойствием добавила Марина. Она слегка распахнула на пышной груди дорогой клетчатый плащ, сощурилась на небо, стремительно очищавшееся от облаков. – Тогда можно и без мотивации обойтись. Как ты думаешь, стоит ждать бабьего лета?

– Чтобы свихнуться, тоже нужна причина, – возразила художница.

– Так всей Москве известно, что секретарша когда-то была его любовницей, – Марина улыбалась со снисходительной иронией. В уголках ее свежего румяного рта обозначились лукавые ямки. – Только ты не знала. Я не думала, что тебе нужна такая информация…

– Все знали и жена тоже?

– Разумеется! – Марина негромко рассмеялась. – Жена Маневича… То есть теперь уже вдова. Умная женщина. Она ведь понимала, что куда безопаснее держать при муже бывшую любовницу, к которой он давным-давно охладел, преданную как собака, исполнительную… Наконец, осведомленную о многих его делишках. Это лучше, чем сажать на ее место новых и новых секретарш, моложе, свежее, красивее…

– Ты мне сама говорила, что Маневич – безупречный семьянин, – напомнила Александра.

– Каждый вкладывает в это понятие свой смысл, – Марина пожала плечами. – Безупречный семьянин далеко не всегда является верным мужем. Собственно говоря, требования к мужу и мужчине вообще разные…

Александра, преодолевая неловкость, подняла руки, показывая, что побеждена:

– Против твоей житейской мудрости мне не устоять! Но признай и мою правоту – Галина совершила безумный поступок. Возможно, она плохо сознавала, что натворила. У нее был странный вид в тот день, я все вспоминаю ее взгляд… И когда Ксения настаивала, чтобы мы заглянули в галерею, Галина очень не хотела отпирать. Она не испугалась, но как будто была в замешательстве… Может быть, она забыла, что мы должны там обнаружить. Такое у преступников бывает, я слышала.

– Доктора разберутся, – отрезала Марина и подалась вперед. – У меня от этих разговоров портится настроение и цвет лица. Давай поговорим о деле. Ты уже контактировала с вдовой?

– Зачем?!

– Ну, как зачем, она ведь наверняка не заинтересована в том, чтобы вечно охранять эту проклятую коллекцию. Тем более известно, что особняк на Пятницкой – не собственность Маневича, дом был арендован на какой-то баснословный срок, на девяносто девять лет, что ли. Одна из махинаций конца девяностых. Думаю, вдова захочет попрощаться с этой недвижимостью, ну а картины ей и вовсе не нужны. А ты у Маневичей уже практически свой человек, в курсе дела, даже первых клиентов нашла…

– Лучше бы не находила! – сцепив зубы, Александра усилием воли прогнала мысль о Федоре. – Я ведь тебе говорила, что деньги, которые Федя Телятников взял в банке, двести тысяч тысячными купюрами… Две запечатанные пачки, на каждой расписался кассир в банке… Они обнаружились у Галины в ее личном сейфе. А еще сто тысяч куда-то делись.

– Тварь, – процедила Марина. – Убить человека за триста тысяч!

– А Ветошников? Тот погиб вообще ни за копейку. Его даже не ограбили.

– Ну, тут я хотя бы по-женски ее могу понять, – Марина в несколько глотков осушила чашку. – Убить мужа любовницы своего бывшего любовника… Чтобы этого бывшего любовника подставить. Тонкая месть. Прямо шахматы. Главное, спустя столько лет! Этакий Макиавелли… И ведь ужас в том, что Маневич доверял ей абсолютно. Она знала все. Иван Алексеевич как-то мне сказал, что его секретарша – единственный человек, которому можно открыть все карты, и никакой утечки информации не будет. Сколько живу, столько учусь не доверять людям… Ну уж его смерть будет мне уроком!

– Подожди, подожди… – Александра с досадой замотала головой. – Во всем этом есть что-то глупое, точнее, самоубийственное… Страшная натяжка. Почему она сорвалась именно сейчас? Разозлилась, что Маневич ее много лет назад бросил, а теперь ради Валерии готов на развод? То есть к жене она все эти десять лет не ревновала?

– Ничего странного, – заметила Марина. – Однажды падает последняя капля. Тебе это может показаться невероятным, но у меня был знакомый художник… Сильно пьющий, правда. Так вот, он напал с ножом на жену за то, что она неудачно прибралась у него в мастерской. К счастью, его удалось связать. Подлечился, живут дальше. А ревновать к жене – глупо. Пойми, в ее системе ценностей жена – постоянная величина. Священная корова, имущество ее кумира. А вот любовница – это соперница. Ты ей спутала все карты, когда она пыталась подставить Маневича – сперва с Ветошниковым, потом с бедным Федей. Ты шла по ее пятам, опережая полицию, уничтожала улики. Наверное, в какой-то момент она решила не прибегать к полумерам и попросту избавиться от самого Маневича. И то сказать, она уже слишком далеко зашла…

Завидев мелькнувшую в дверях официантку в длинном черном переднике, Марина призывно подняла руку. Девушка подошла.

– Дайте карту вин, пожалуйста, – попросила Марина.

Александра удивленно приподняла брови:

– А что за повод?

Приятельница, не отвечая ей, заказала два бокала белого вина. Когда официантка ушла, Марина ободряюще похлопала Александру по руке:

– Хочу выпить с тобой за то, чтобы эта история кончилась лучше, чем началась. Есть хорошие перспективы.

– А я сомневаюсь.

– Поверь моему чутью, – Марина открыла красную лаковую сумку, достала телефон. – Ты заработаешь на вдове больше, чем на самом Маневиче. Он был тот еще жмот! Впрочем, земля ему пухом. Думаю, ваши переговоры не стоит откладывать. На твое место найдется много охотников! Сейчас вокруг вдовы начнут кружить падальщики.

Появилась официантка. Девушка поставила перед посетительницами два запотевших бокала с белым вином и тарелку с тартинками. Александра, глядя на подругу, покачала головой:

– Не думаю, что сейчас у вдовы есть настроение заниматься делами.

– Много ты понимаешь во вдовах, – Марина подняла бокал и легонько прикоснулась им к бокалу Александры. – У нее осталось трое детей, она должна о них думать. Давай просто выпьем за то, чтобы все плохое осталось позади.

Александра молча кивнула. Золотистое вино в запотевшем бокале было того же цвета, что и осеннее солнце, глядевшее на город через тонкую облачную пелену. Напротив кафе виднелся небольшой сквер. Раскисшие от многодневных дождей газоны источали теплый пар, деревья шумели медленно и тяжело, роняя на дорожки и скамьи матово светящиеся капли.