Ю Несбё - Королевство

– Придется тебе так и поступить.

– Да. Да, конечно. Просто теперь в совете правления насторожились, они могут созвать общее собрание и положить всему конец. Особенно теперь – Дан-то все вынюхивает и копает.

– Дан Кране?

– Он всю осень пытался меня каким-нибудь дерьмом вымазать. Обзванивал подрядчиков, вызнавал про ход работ и бюджет. Он ищет, из чего бы скандал раздуть, но он ничего не напечатает, пока не добудет конкретных сведений.

– И пока четверть твоих подписчиков и твой бывший тесть принимают участие в строительстве отеля.

– Именно, – сказал Карл. – В свое гнездо не срут.

– Если ты не пингвин. Они из дерьма гнезда строят.

– Да ну? – не поверил Карл.

– Дерьмо притягивает солнечный свет, топит лед, и появляется углубление – вуаля, гнездо готово. Такими же методами журналисты расширяют круг своих читателей. Средства массовой информации живут за счет притягательности дерьма.

– Интересная картина, – заметил Карл.

– Ага, – согласился я.

– Но ты же понимаешь, что для Кране это личное? И как ты собираешься это прекратить?

– Поговорил с подрядчиками и заставил держать язык за зубами. К счастью, они понимают, что так им же лучше. А вчера мой канадский приятель сообщил, что Кране начал раскапывать то дело в Торонто.

– И много он там накопает?

– Да не особо. Одно слово против другого, а само дело слишком сложное, чтобы такому лилипуту, как Кране, удалось сложить полную картину.

– Но как минимум мотивации у него хватает.

– Черт возьми, Рой, я, вообще-то, тебе за поддержкой звоню.

– Да все будет хорошо. А если нет – пускай Виллумсен натравит на Кране какого-нибудь своего головореза.

Мы заржали. Вроде бы он чуть-чуть расслабился.

– Как дела дома? – Своего рода общий вопрос, вряд ли в голосе у меня слышалась фальшь.

– А, дом-то стоит. И Шеннон подуспокоилась. Не со своими заморочками по поводу отеля, но хоть перестала приставать ко мне с разговорами о ребенке. Понимает ведь, что сейчас, в середине пути, для этого не самое подходящее время.

Я издал какие-то звуки – мол, да, интересно, но не более того.

– На самом деле звоню я вот зачем: надо бы «кадиллак» подремонтировать.

– Уточни – что значит подремонтировать .

– Ну, это твоя работа, я в этом ни черта не смыслю. На нем ездила Шеннон и услышала какие-то шумы. Когда она росла, у них был «бьюик» с Кубы, и она говорит, что хорошо чувствует американские ретроавтомобили. Она думает, ты поглядишь на него в мастерской, когда домой на Рождество приедешь.

Я не ответил.

– Ты ведь приедешь домой на Рождество? – спросил он.

– На заправке многие захотят отдохнуть…

– Нет! – перебил меня Карл. – Многие захотят сверхурочных . Они там живут, а ты на Рождество поедешь домой. Помнишь, ты же обещал? У тебя есть семья. Небольшая, но есть – и очень тебя ждет.

– Карл, я…

– Бараньи ребрышки, – произнес Карл. – Она бараньи ребрышки готовить научилась. И пюре из брюквы. Я не шучу. Она обожает норвежские рождественские блюда.

Я закрыл глаза, но она была и там – пришлось их снова открыть. Черт. К черту. Черт. И почему я не придумал нормальной отмазки, я же знал, что этот вопрос возникнет!

– Карл, посмотрим, что у меня получится.

Вот так. У меня появится время что-нибудь придумать. С чем он смирится. Надеюсь.

– Ясное дело, получится, – обрадовался Карл. – Мы как следует подготовимся к семейному празднику, тебе вообще ни о чем думать не придется! Прикатишь во двор, почувствуешь аромат бараньих ребрышек, а на лестнице младший брат угостит тебя аквавитом. Без тебя будет не то, ты должен приехать! Слышишь? Должен!

День накануне Рождества. Радостно несся «вольво», а вдоль шоссе, словно гигантские кокаиновые дорожки, лежали сугробы. По радио звучала «Driving Home for Christmas» – в тему, но я поставил диск Джей Джей Кейла «Cocaine».

Приборная стрелка не добралась до максимально допустимой скорости. Пульс состояния покоя.

Я подпевал. Не то чтобы я этими штуками баловался. Всего один раз – Карл вложил в одно из редких писем из Канады. Эйфория пришла, как только я поднес все это дело к носу, – наверное, поэтому особо разницы и не почувствовал. Или, может, потому, что был один. Как сейчас – эйфория и одиночество. И снова муниципальный знак. Эйфория и пульс состояния покоя. Это же и зовут радостью?

Я так и не придумал отмазку, чтобы не приезжать домой на Рождество. И не мог же я больше никогда не видеть родных, так ведь? Придется выдержать три праздничных дня. Три дня в одном доме с Шеннон. А потом – назад в изоляцию.

Я припарковался у дома рядом с коричневой «субару-аутбэк». Наверняка у этого оттенка коричневого есть название, но я в цветах особо не разбираюсь. Снег в метр толщиной, вот-вот зайдет солнце, а на востоке за холмами виднеется силуэт подъемного крана.

Когда я обошел дом, Карл уже стоял в дверях. Лицо раздулось – как когда он болел свинкой.

– Новая машина? – крикнул я, увидев его.

– Старая, – ответил он. – Зимой нам нужен полный привод, но Шеннон запретила мне покупать новую машину. Модель две тысячи седьмого года, взял у Виллумсена за пятьдесят штук – чистый грабеж, по словам одного из столяров, у него такая же.

– Ух, а ты торговался? – спросил я.

– Опгарды не торгуются. – Он ухмыльнулся. – В отличие от женщин с Барбадоса.

Стоя на улице, на лестнице, Карл надолго заключил меня в теплые объятия. Казалось, с прошлого раза его тело увеличилось в размерах. И от него пахло спиртным. По его словам, он уже начал праздновать Рождество. Нужен был перерыв после тяжелой недели. Приятно на несколько дней переключить мысли. В святые дни – ребенком Карл называл их цветными .

Пока мы шли на кухню, Карл говорил. Об отеле, где в итоге дело набирало оборот. Карл надавил на подрядчиков, чтобы ускорить возведение стен и крыш и начать отделочные работы, не дожидаясь весны.

На кухне никого не было.

– За работу зимой рабочие просят меньше, – объяснил Карл.

По крайней мере, думаю, что он так сказал, – я прислушивался к другим звукам. Но слышал я лишь голос Карла и удары собственного сердца. Уже не совсем пульс состояния покоя.

– Шеннон на стройке, – сообщил он, и тут я прислушался. – Она ужасно придирчивая – хочет, чтобы все было как на чертежах.

– Хорошо же.

– И да и нет. Архитекторы ведь о расходах не думают – только о собственном отражении в глянцевой поверхности своего шедевра. – Карл засмеялся – вроде бы добродушно, но я услышал, как внутри у него кипит гнев. – Проголодался?

Я замотал головой:

– Я, наверное, отгоню «кадиллак» в мастерскую, разделаюсь с ним.

Теперь головой затряс Карл:

– Он у Шеннон.

– На стройплощадке?