Александр Охотин - Почка на экспорт

Аня притворилась смущённой, послав мне мимоходом пристальный взгляд из-под длинных ресниц.

— Константину Георгиевичу надо поговорить со своим другом. Наедине, — подчеркнула она, не спуская глаз с сестрички. Та вздохнула и нехотя вышла из палаты.

— Ты, я вижу, с комфортом отдыхаешь. С каких это пор у нас больным стали предоставлять отдельные палаты? — оглядевшись по сторонам, удивился я.

— Это было несложно, — улыбнулась Аня. — Я попросила дядю, он позвонил, и…

— А кто у нас дядя?

— Анин дядя работает помощником мэра, — пояснил Костя.

Я уставился на рыжую секс-бомбу гораздо внимательнее, чем требовали приличия.

— Ну, давай рассказывай, что удалось выяснить, — оторвал меня Костя от этого волнующего занятия.

— Ты о чём? — не сразу понял я.

— Как о чём?! О фотографии, конечно. Ты что, уже обо всём забыл?!

— Помню я, помню. Но, понимаешь, ничего толком выяснить не удалось. Как я и думал, никто ничего толком не знает. И вообще, мне посоветовали не лезть в это дело.

— Кто? — напрягся Костя.

— Расслабься, он точно не мафиозо. Мой сослуживец, Александр Михайлович Хохлов. И советовал он из лучших побуждений. Теперь, лёжа на больничной койке, ты, я думаю, быстрее согласишься, что лезть в такие дела просто неразумно. Кстати, кто на тебя напал? Не узнал их?

— Нет. — Напоминания о плачевности его нынешнего состояния несколько остудили Костин пыл. — Зашёл в подъезд, и сразу ударили по голове. Больше ничего не помню. Очнулся уже утром, когда в машину «скорой помощи» грузить стали.

— Ясно. А на кого думаешь?

— Сам не знаю. Серьёзного, вроде бы, в последнее время ничего не было. Кроме этой почки…

— У тебя паранойя, друг мой, констатирую это как врач. — Про разгром на даче я пока говорить не стал. А то опять возбудится и начнёт доставать своими поисками убийц в белых халатах. — Сейчас тебе не о работе надо думать, а о здоровье своём пошатнувшемся. Больше спать, вкусно есть, не возбраняются и другие положительные эмоции. — Я опять уставился на Аню. Костя тревожно заёрзал на постели, несколько нервно пообещал мне выполнять все назначения лечащего врача и пригласил заходить как-нибудь ещё.

— Разве я уже ухожу? — удивился я, не в силах оторвать взгляд от Аниной фигуры. — Впрочем, действительно ухожу, — засобирался я, заметив злые огоньки в глазах друга. Тем более, стрелки часов приближались к восьми. Именно на это время мы с Наташей договорились встретиться.

— Может, подбросить вас до дома? — галантно предложил я Ане не прощанье.

— Нет, спасибо, — она, улыбаясь, покачала головой и погладила по руке забормотавшего что-то Костю.

Я пообещал заскочить на днях, и побрёл по коридору к выходу. Перспектива провести вечер с капризным ребёнком, каковым является Наташка, в то время как на свете существуют женщины с Аниными формами, угнетала меня.

Сетуя на несправедливость судьбы, я взглянул на часы и дальше помчался уже вприпрыжку. Было без пяти минут восемь.

Вечерний город жил своей праздной жизнью, сверкая огнями рекламы и подмигивая на перекрёстках разноцветными глазами светофоров. Движение на улицах было оживлённым, поэтому я немного опоздал.

Наташа стояла возле дома. Рядом с ней топтался какой-то тип. Подъехав ближе, я вгляделся в знакомые очертания его чуть сутуловатой широкоплечей фигуры и поморщился от досады. Если и бывают несчастливые дни, то сегодня, похоже, выдался именно такой.

Мне бы очень не хотелось, чтобы о нашей с Наташкой встрече знал её отец и мой бывший тренер, Владимир Борисович. Столкнуться с ним вот так, нос к носу у его подъезда совсем не входило в мои планы. Дело в том, что наши с ним отношения сильно изменились за последние годы. Да и он сам стал другим.

Лет десять назад, когда вдруг стали необычайно востребованы люди с крепкими мышцами и железными нервами, он не стал упускать свой шанс. Собрал вокруг себя таких же бывших спортсменов, своих учеников, и без лишних слов организовал собственную группировку.

Богданов всегда был решительным человеком, не боялся терять, если мог найти, поэтому довольно скоро завоевал авторитет. Его бригада со временем поднялась от мелкого рэкета на рынках до более серьёзных дел, потом и легализовалась потихоньку под видом охранного агентства.

Криминальные войны за передел территории не наносили особого ущерба Богданову и его людям. Он всегда умел почувствовать опасность и нанести удар на мгновение раньше. Жёсткая школа ринга пригодилась в жизни.

Когда я, окончив службу, вернулся домой, то, столкнувшись с бывшим тренером возле дома, не сразу его и узнал. Да, он по-прежнему жил в нашем доме, откупив, правда, для себя целый этаж. Но теперь, сидя за рулём новенького «Лексуса», он был совсем не похож на того Владимира Борисовича, который в течение доброго десятка лет вбивал в меня изящное искусство бокса. Стал жёстче, холоднее, и в глазах у него появился тот особый ледок, характерный для людей, привыкших, не задумываясь, распоряжаться чужими жизнями. Так и не получилось у нас разговора в ту первую после долгой разлуки, памятную встречу. Я был откровенно неинтересен Богданову в его новом обличье, и, не стану скрывать, меня это задело. Хотя виду я не подал.

С тех пор так и повелось: при встрече я здороваюсь, он кивает в ответ, и случайный прохожий никогда не поверит, что скромного хирурга Махницкого и крутого бизнесмена Богданова может что-либо связывать. А, может, и не связывает ничего, кроме моих воспоминаний?

Лишь один-единственный раз он снизошёл до того, чтобы обратиться ко мне даже не с просьбой, а с пожеланием. Года полтора назад, когда Наташка, окончив колледж, к вящему удивлению родных и друзей решила вдруг пойти работать по специальности, Богданов не стал долго спорить. В конце концов, это была его собственная дочь, и характер она унаследовала от отца. Поэтому он ограничился тем, что пристроил её на работу в одно из лучших хирургических отделений города, где к тому времени уже работал и я.

При нашей очередной встрече он остановился и, глядя куда-то вдаль мимо меня, произнёс:

— Саша, вы там с Наташкой теперь вместе работаете. Ты пригляди за ней, если что… Молодая она ещё, глупостей может наделать.

Потом на секунду пристально заглянул в мои глаза, как когда-то в детстве, и добавил:

— А ты молодец, что вернулся домой. Давно пора было. — И пошёл дальше, занятый своими, одному ему известными мыслями.

С тех пор я и «приглядываю» по мере возможности за непоседливым ребёнком по имени Наташа. Правда, сильно сомневаюсь, что значение этого слова включает в себя совместные походы по ресторанам. Я вылез из машины и поздоровался. Стоять рядом с Богдановым было неуютно. Кому понравится, когда над тобой нависает здоровенная глыба, да ещё при этом хмурит брови?