Александр Охотин - Почка на экспорт

— Махницкий? Ну-ну, — вот что он процедил в ответ на моё приветствие. И пошёл себе в подъезд, буркнув под нос: — Тоже мне, Казанова…

А может, последние слову мне просто послышались? Мало ли что он там может бурчать. Вдруг он сам с собой разговаривает? В конце концов, старый боксер, давние травмы дают о себе знать. Поэтому я благоразумно не стал принимать на свой счёт его реплику. Вместо этого плюхнулся обратно в машину, хлопнув дверью, и уставился перед собой. Со стороны пассажирского сиденья безуспешно скреблась в дверь Наташка. Но я не спешил разблокировать замок.

Закурив, я размышлял на тему: уехать сразу или всё-таки поговорить напоследок? Привести с собой на свидание отца, да ещё с внешними данными Богданова, я всегда считал особо циничным надругательством со стороны любой девушки. А уж с Наташкиной, учитывая все её штрафные баллы, и подавно. Я приоткрыл окно.

— Александр Александрович, ну я-то здесь причём? Его дома сроду не бывает, а сегодня сидит весь вечер. Он, оказывается, решил себе выходной устроить, с семьёй давно не общался. Сначала Лёшку доставал, потом дал ему подзатыльник и за меня принялся: куда иду, с кем, зачем, — фыркнула Наташка. — Он же как смола приставучий, сам знаешь.

— Мы что, перешли на «ты»? — ледяным тоном поинтересовался я.

— Ах, извините меня, Александр Александрович, — она карикатурно расшаркалась. — В общем, слово за слово, он и увязался за мной. Хочу, говорит, посмотреть на того хлыща, с которым моя дочь вечерами болтается, — я сжал зубы и начал про себя отсчитывать до десяти. — На улице, между прочим, холодно. Вы хотите, чтобы я совсем закоченела? — и Наташка картинно выбила зубами дробь, показывая, как она замёрзла.

Замечание справедливое, к вечеру действительно похолодало. Кроме того, есть в Наташкином голосе какие-то чарующие нотки, неразличимые на слух, но безотказно на меня действующие. Она это знает и частенько пользуется своим даром, причём совершенно безнаказанно. Я смирился с судьбой и, вздохнув, щёлкнул кнопкой блокиратора. Наташа быстренько юркнула в машину, завозилась, устраиваясь поудобнее, и потянула из сумочки сигарету:

— Ох, целый день не курила. Куда поедем?

— В «Пусан». Была уже там?

— Это с китайской кухней?

— С корейской. Ты против?

— Нет, что вы. Вы и так не часто балуете меня приглашениями в ресторан. К тому же я там не бывала.

Я покосился на неё, но ничего не сказал. Взгляд невольно скользнул по округлым коленям и стройным бёдрам. Могла бы надеть юбку и подлиннее. Наташа перехватила мой взгляд и ехидненько заулыбалась.

Я включил радио и постарался больше не отводить глаз от дороги.

«Пусан» — один из небольших ресторанчиков средней руки, которые появляются в последнее время как грибы после дождя. Публика сюда ходит соответствующая. По крайней мере, ни «братков», ни «новых русских» в «Пусане» не встретишь — слишком уж просто всё, без наворотов. Зато с неповторимым вкусом прекрасной корейской кухни, негромкой музыкой и чистыми скатертями на столиках. Мы заняли место неподалеку от входа, сделали заказ и дружно закурили.

— От отца не достаётся за курение? — поинтересовался я.

— Не знает. Он ведь и в самом деле дома редко бывает, не до меня.

— Как у него идут дела? — из вежливости спросил я.

— Вроде бы неплохо. Но отец же никогда ничего толком не рассказывает, даже маме. Сопит только своим перебитым носом, как паровоз, — улыбнулась Наташа.

Появился официант и, ловко манипулируя тарелками, расставил на столе наш заказ. По-моему, я уже вторые сутки не ел по-человечески. Поэтому, обстоятельно расстелив на коленях салфетку, принялся навёрстывать упущенное. Наташа аккуратно ковырялась в тарелке.

—Не нравится? — на всякий случай поинтересовался я.

— Фигуру берегу, — скокетничала она.

Ладно, пускай бережёт. Тем более, есть что беречь. Я же принялся за дело столь самозабвенно, что даже не расслышал её вопроса.

— Александр Александрович, вы меня совсем не слушаете! — обиженный голос Наташи прервал приступ чревоугодия.

—По-моему, только этим последние два дня и занимаюсь, — я отодвинул пустую тарелку.

—А что, я вам уже надоела? — вопрос был задан не в шутку.

— Наташа, давай поговорим серьёзно, — я подлил ей вина, себе кофе и закурил. — Не знаю, что ты там вбила себе в голову. Точнее, догадываюсь, но сразу хочу сказать: существует множество причин, по которым наши отношения никогда не выйдут за рамки приятельских. Так что лучше обрати своё благосклонное внимание на кого-нибудь другого. Желающих, думаю, вокруг найдётся немало. Ты девочка умная, должна меня понять и не обижаться. Договорились? — и я откинулся назад, довольный своим педагогическим талантом. Нет, не права была мама, отрицая у меня склонность к научной работе. Стань я учителем, из меня наверняка вышел бы второй Макаренко.

Умная девочка, однако, не оправдала моих ожиданий. Вместо того чтобы послушно согласиться с вполне разумными, на мой взгляд, доводами, она уставилась на меня своими зелёными русалочьими глазищами и чётко произнесла:

— Нет.

У меня пропал дар речи. Ну что ты с ней будешь делать?

— Александр Александрович, а почему вы развелись с женой? — русалка перешла в наступление.

— Зачем тебе это знать? — поморщился я. Не объяснять же, в самом деле, этой девчонке, что Вика попросту испугалась получить вместо мужа безногого инвалида? Так бы оно, пожалуй, и вышло, если б не ребята из окружного госпиталя. Впрочем, её я не осуждаю. Это тогда, вернувшись домой, я чувствовал боль и сосущую пустоту где-то в сердце.

Боль со временем ушла, а вот пустота осталась. Лишь иногда, когда, как сегодня, приходит ко мне во сне Вика, к пустоте добавляются горькие воспоминания о казавшемся нерушимым семейном счастье. Впрочем, это уже поэзия. А проза жизни состоит в том, что Наташа всё ещё ждёт моего ответа.

Вовремя вспомнив о своём педагогическом таланте, я уклончиво ответил:

— В общем, мы не сошлись… характерами. Так иногда бывает.

— Я знаю, — серьёзно кивнула она. — А что, у неё был скверный характер?

— Почему у неё? — удивился я.

— Потому что у вас он, по-моему, нормальный. И ещё вас очень уважает отец, а он людей насквозь видит. Правда, вы ворчите иногда, но это ведь не со зла, верно? И вообще… Мне вы тоже нравитесь. Давно, ещё со школы, — и Наташка, покраснев, умолкла наконец, теребя в руках зажигалку.

Сигарета чуть не выпала у меня из рук. Я сидел в полной растерянности и глупо таращился на неё. Так, с этим надо срочно что-то делать. Совращение малолетних совсем не мой профиль. Здесь, однако, произошло событие, заставившее не время отложить объяснения с Наташей.

Дело в том, что почти следом за нами в ресторане появились двое крепких парней. Они сели за соседний столик и до поры до времени абсолютно не беспокоили меня своим присутствием. Один из них, невысокий азиат с длинными волосами, собранными сзади в пучок, сделал заказ, и принялся о чём-то совещаться со своим товарищем, коротко стриженым славянином, типичным «качком».