Евгения Кретова - Неслужебный роман

Борис поднял удивленный взгляд.

– Адрес запомнил? Квадратуру? – Боря кивнул. – А теперь посмотри ее стоимость…

Борис присвистнул.

– Вот то-то и оно. Официальная стоимость квартиры занижена. И погорели исполнители на одном из первых дел, когда пожадничали и стоимость квартиры занизили существенно. И это дало основание судье засомневаться в сделке, она начала копать, проверять, опрашивать свидетелей, запрашивать банковские выписки, движение по счетам. И дело Золотаревой. Никто не ждал, что она вела видеосъемку при передаче денег.

– А Ибрагимова? Почти все судебные дела вела Ибрагимова.

– Ну, это уже просто. Большинство квартир куплено в этом районе, они по территориальной подсудности должны были рассматриваться в этом суде. А дальше, дело наживное.

– Но вед это означает, что Ибрагимова в курсе?

– Вероятнее всего – да. Она причастна к этой схеме.

От стола Руслан подошел к окну. За голубоватыми стеклами неповоротливой анакондой вилось Садовое кольцо, до отказа забитое автомобилями. Внутренняя его часть встала в тяжелую многочасовую пробку. Он прищурился, вглядываясь через белесую изморось: авария.

– Но я вот что думаю, – пробормотал он, забыв, что не один в кабинете, – на сколько эта схема стоит того, чтобы похищать человека. Зачем рисковать, подставлять такую отлаженную схему?

– Вы думаете, это они похитили девушку?

Руслан посмотрел на дом напротив:

– Я боюсь , что это не они… И это надо выяснить побыстрее.

Грох уже собрался уходить, схватил жесткую джинсовую куртку, потянул на себя. Вернулся:

– А чё с клушей-то делать?

– То есть как – что? Команду приглядывать никто не отменял.

Высоченный верзила с жесткой черной щетиной, покрывавшей квадратный подбородок, мялся у входа, при каждом движении источая приторно-дешевый запах одеколона.

– А-а…Она просто буйная оказалась.

– То есть как буйная? – голос стал металлическим. – Она вас заметила, что ли?

Настороженный взгляд в сторону:

– Да, не, не то… Чуть не сбёгла.

– От кого? От ВАС?! Да не мямли ты, говори толком!

– От матери моей. Хорошо, что заблудилась, круголи дала по лесу и назад на заимку вышла.

– То есть вы ее схватили и увезли к твоей матери?

– Ну да, – во рту пересохло. Как в школе, когда не выучил домашку, а к доске вызвали, и приходиться стоять, жаться к испачканной мелом доске, жалобно поглядывая на одноклассников в ожидании подсказки. Грох не очень хорошо учился, классная хмурила брови, но молчала – спортсмены тоже школе нужны, а он, как-никак, в юношеской сборной по волейболу был.

– Зачем трогали-то сейчас?! Сказано: присмотреть! Не трогать!!! – человек в синем домашнем халате, встал из-за стола, подошел к окну, закурил.

Минуты тянулись к Гроху майским тягучим медом, забирая с собой остатки уверенности. И клял он себя последними словами, что повелся на уговоры Санька и уволок эту проклятущую бабу в деревню. Еще и мать подставил. И денег сейчас, явно, урежут за самодеятельность. Если вообще заплатят.

– Так я… – он растерянно замялся, воровато оглядываясь. В голове мелькало только то, что Санька – сволочь, к шефу не явился, и теперь ему, Гроху, одному отдуваться. А ведь он, Грох, не виноват. Его Санька подговорил.

– Она вас видела? – голос шефа стал каменным.

Грох с опаской смотрел в узкую спину:

– Да нет, за ней мать моя приглядывает, говорю ж…

Он не успел договорить: тяжелая тарелка полетела в него, с грохотом разбилась о косяк.

Вторая с шумом разлетелась на куски, ударившись о стену. Ворох острых осколков полетел ему за шиворот.

– С..ка, ты чё творишь, – в голове что-то выключилось. Мысли исчезли. Картинки перед глазами, словно методично сменяющиеся кадры немого кино, складывались в многослойную панораму. Как в компьютерной игре.

Он бросился вперед, на лету отбивая третью тарелку – блюдо с широкой светло – голубой каймой и рисованной гроздью винограда на дне – та с шумом рухнула на столешницу, сбив стоявший там чайник. Грох равнодушно успел отметить, как на пол полился кипяток.

Рывок. Перехват. Щуплое тело в синем домашнем халате легко оторвалось от пола, повисло на его руках, обнажив костлявую грудь под молочно-белой блузкой, худые плечи.

Глаза, темные, как сама ночь, брезгливо смотрели на него в упор. Губы сложились в презрительную усмешку. Грох даже знал, что они собирались сказать.

«К черту деньги, пошло оно все!» – мелькнуло в голове.

Он с силой швырнул тщедушное тело на пол. Оттолкнул от себя эти скривившиеся губы, холодный взгляд. Посыпались оставшиеся после обеда тарелки, вилки, ножи. Рыхлым ворохом на синюю ткань опали тонкие треугольнички серого хлеба, полезного, с отрубями.

Пнув носком ботинка не виновный в размолвке стул, Грох вытер вспотевшие руки о джинсы, шагнул к выходу, ожидая проклятий и ругани в спину.

Но в уютной кухне, шикарно и по-современному стильно обставленной, все стихло. Он оглянулся. Тщедушное тело неловко распласталось на полу, упираясь затылком в стену. Аккуратная укладка некогда черных как смола волос, сбилась в сторону, обнажив острые уши, подчеркивая застывший в неестественной ухмылке рот, тонкую бордовую струйку, стекавшую на пол.

А темные как сама ночь глаза, не мигая, с презрением смотрели на него.

Лебедев пробирался через московские пробки. До встречи с Ибрагимовой оставалось не более получаса, а он еще не миновал Садовое.

– Черт знает, что такое, – тихо ругался он, выключая саксофон в магнитоле, – рабочий день в разгаре, куда народ прется? Почему не в офисах сидит, как положено, а?

Он представлял, как Майя Аркадьевна будет читать ему отповедь о непрофессионализме, неуважении ее судейского чина и статуса, и беспечном отношении к ее судейскому времени.

«Что ей, интересно, от меня понадобилось?»

В свете рассмотренных сегодня дел ее фигура выглядела этаким большим и громоздким вопросом. Главное, что смущало Руслана: хорошо поставленный мошеннический бизнес с московскими квартирами был слишком крепок и продуман, чтобы подставляться с похищением Лиды. «Предположим, – адвокат прокручивал в голове все варианты возможной схемы, – с Ибрагимовой, или нет, но этот бизнес есть, и Чеботарев с супругой – его активные участники. И похищение для них – пьеса из совсем другого варьете». Причем, если Ибрагимова в деле, то после передачи ей иска Золотаревой проблема отпадает сама собой: судья всё равно вынесла бы отказное решение. Лебедев мог лопнуть от натуги, а ничего не добился бы.

Он свернул на стоянку около супермаркета.

«Похищение хорошо укладывается в схему только в том случае, если она гораздо крупнее, чем я думаю. Если наступили на хвост очень крупной рыбе, этакой акуле. Для нее квартирные махинации – дело пустяковое, но вот светиться она не захочет под страхом средневековых пыток».