Евгения Кретова - Неслужебный роман

Пиманов недобро хмыкнул и убрал блокнот в карман, искоса глянув в глаза Лебедева:

– Ну, для этого не надо быть особенным. Для этого надо кому-то перейти дорогу. Или быть особенным для того, кто перешел дорогу…

Столбов встрепенулся:

– Что? Что вы этим хотите сказать? У нее кто-то есть?!

На последнем вопросе голос у него сорвался на визг.

– Нет-нет, что вы, – успокоил его Пиманов. – Я ничего такого не хочу сказать. Если вдруг что-то вспомните, обязательно свяжитесь со мной.

И он протянул Столбову карточку.

Уже выходя из здания больницы, Руслан проворчал:

– По-моему, мы теряем время.

Они миновали скромный больничный сквер с мокрыми от накрапывавшего дождя скамейками. В щели разномастной брусчатки забились жухлые листья, бледно-салатовая пыльца.

– В самом деле? – в голосе Пиманова чувствовалась ирония, раздражение и желание стукнуть модного адвоката по башке.

Лебедев холодно улыбнулся:

– Мотив, товарищ следователь, в окружении Лидии отсутствует мотив. А у меня, если вы помните, были письма с угрозами и sms.

Пиманов открыл машину, проигнорировав замечания Руслана, Уже занес ногу, чтобы сесть на водительское сидение, мрачно просиял:

– Слушайте, Лебедев, а может, это вы ее похитили? – он замер, недобро глянув на адвоката.

– Угу, очень смешно. Вам, господин следователь, в «Камеди-клаб» выступать с таким-то чувством юмора.

– Зато из «товарища» я сразу пошел на повышение до «господина», – он завел машину, – а на счет шуток юмора, то вам туда раньше меня устраиваться надо. О ваших, как вы выразились, близких отношениях никто, кроме вас лично не знает, даже родственники. Правда, подозрительно?

– Ни капли.

– Нет, Лебедев, правда, сколько вы встречаетесь с пострадавшей?

Руслан почувствовал, что краснеет:

– С пятницы.

Пиманов кивнул, включил радио, из колонок потекла бодрая музыка в стиле «вырви глаз, оторвись от подушки».

– И вы реально думаете, что ваши тайные враги могли воспринять это всерьез?

– Я реально думаю, что за мной следили. Единственная девушка, с которой я встречался за последние дни – Лида.

Пиманов замолчал, потер небритый подбородок, охотно кивнул своим мыслям:

– Иными словами, тот, кто за вами следил, и тот, кто вам направлял угрозы – это разные люди. И это еще надо доказать, что за вами следили.

– Это ваша работа.

– Угу, само собой. Моя работа – преступников ловить, а не терапевтировать тонкую душевную организацию замученных работой адвокатов. Вот я преступников и ловлю. А ваши соображения еще проверять надо. Ясно?

– Ясно.

Следователь примирительно вздохнул:

– Ну, если ясно, то поехали ко мне, – он бросил взгляд на цифры на голубоватом дисплее, – семь тридцать утра, хоть кофе выпьем.

– Не успею я уже к вам на кофе, меня еще клиенты ждут… Моя нетерапевтированная душа обременена обязательствами. А тело иногда кушать просит. Сколько времени на проверку надо?

Пиманов потянул к себе дверцу авто. Лебедев направился к синему крайслеру.

– А где, вы говорите, вы встречались с потерпевшей? – следователь опустил стекло и высунулся, чуть выдвинув квадратный подбородок.

Руслан оглянулся.

– А я и не говорил. На набережной. Ужинали в ресторане «Сергей Есенин», около девятнадцати тридцати заехали на парковку. Пробыли там примерно до двадцати одного ноль ноль. Потом гуляли.

Пиманов кивнул:

– Лады, проверим! – и торопливо вывернул за ворота.

Руслан же какое-то время сидел в машине. Не заводил двигатель. Не пролистывал сообщения на телефоне. Не включал магнитофон.

В голове молоточком отстукивала одна мысль: «А ведь Пиманов прав». Прав в том, что наблюдение установлено было недавно. Возможно, прямо в пятницу. Тогда они видели, как он, Руслан, заехал за Лидой на работу, отвез на дачу, а на следующий день опять оказались вместе. Верный повод подумать, что они близки и встречаются.

Выходит, это всё не из прошлого. Это всё возникло недавно…

Он набрал номер. Голос по ту сторону трубки был нарочито бодрым:

– Да, Руслан Федорович!

– Извини, Борь, наверное, разбудил?

– Нет! Одновременно с будильником! Я скоро буду…

Руслан кивнул невидящему его Рыжикову.

– Мне нужна вся информация по делу Грина и Оксаны Тумановой: состав банды, кого посадили, на сколько, кто вышел за последнее время. И по Золотаревой принесешь папку, которую мне показывал.

– В которой аналогичные дела по Москве и области?

– Да, ее. Через сколько будешь в офисе?

Сопение в трубке:

– Минут через сорок буду.

«Врет, конечно, из Бибирево за сорок минут не добраться с утра только на вертолете… А погода сегодня не летная», – Руслан поморщился на замершие прозрачными бусинами на лобовом стекле капель дождя, вслух сказал:

– Добро! Жду.

И выехал со стоянки.

Он был в офисе через пятнадцать минут: повезло проскочить по Садовому без пробок.

Привычно припарковался на пустынной еще стоянке, выключил зажигание. Привычно прислушался к шуму пробуждающегося города, мерному и успокаивающему гулу, подрагиванию почвы из-за мчавшихся по тоннелям вагонов метро.

Но ничего уже не было как прежде.

Он много раз слышал, что его коллегам угрожают. Адвокатам – реже, прокурорам и следователям – чаще. Слышал жуткие истории о подброшенных дохлых крысах и прочей мистике. Слышал, верил (повода сомневаться – не было), но его лично это коснулось впервые.

Причем вот так, исподтишка, в отношении только вчера оказавшегося близким человека.

«Может, отец Лиды прав, мне нельзя жить обычной жизнью? Нужно сидеть в берлоге, чтобы никому не причинить вреда».

Он устало положил голову на подголовник, заставляя себя подумать о сегодняшнем дне: надо узнать, на какое число назначила слушание по делу Золотаревой судья Ибрагимова, связаться с Джоном Грином на счет новых писем – вдруг появилась ясность. Еще, Руслан помнил, записан новый клиент.

«Передам его Борису».

Перед глазами встала светлая, немного смущенная улыбка. Серые глаза. Прозрачные, словно дымчатый кварц, в тонкой паутинке зеленовато – синих прожилок. Темно-рыжие волосы развеваются на ветру.

Лида.

Что-то в груди сжалось, растеклось горячим. Что это? Сердце?

Дышать стало труднее. Будто многотонный каток вдавил в водительское сидение. В ушах пульсировала кровь, а Лидин образ потемнел.

Руслан потянулся влево, дернул пластиковый рычажок на себя, заставив дверцу распахнуться. В салон потянуло сыростью и прохладой, мокрой листвой и запахами вездесущего фастфуда.

Это хорошо, что июнь нынче похож на сентябрь.

Удалось медленно глубоко вздохнуть.

Потом еще раз.

После третьего тело привычно расслабилось, а в голову вернулось некое подобие ясности.