Дмитрий Гавриленко - Азарт [СИ]

— Английская школа как-то даёт знать о себе?

— Сейчас нашествие английских слов. Бывают роли — язык сломаешь. А «англичане» как раз с такими неплохо справляются.

— И декорации у вас есть?

— Да. Над нами шефствуют два театра. Кое-что добавили спонсоры.

— Можно на всё это добро взглянуть?

Директор на мгновение растерялась, однако взяла себя в руки и повела назойливого посетителя в просторное помещение, соседствующее со сценой. Хаос предметов скрывал здесь как стены, так и свет Божий. И всё же Ефим убедился: шпаги, сабли, пистолеты имелись в достатке. С ними можно разворачивать грандиозное театральное сражение.

— Вот какие у нас шефы! — похвалилась девушка, тряхнув гламурными кудряшками.

— Вашу студию посещает дочь моего друга, семиклассница из английской школы.

Ефим назвал имя и фамилию.

— Хорошая девочка, способная, старательная.

— Уже участвовала в спектакле?

— Нет, ей пока рано даже в эпизодической роли. Она у нас недавно. Если будет и дальше стараться, тогда другое дело. Со своим спектаклем мы ездим на гастроли в другие города. Это экзамен на зрелость.

Рябинкин поспешил проститься с симпатичной директрисой и отправился домой. Он явно переборщил, подозревая семиклассницу. Действительно, такая дочка не могла подставить отца. Что же тогда оставалось делать? Камень говорил лишь о том, что его могли вывернуть из мостовой. Первая страница газеты «Метро» за 2-е августа, день десантуры. Основные силы полиции охраняли порядок на празднике. В это время почему-то высунулись и неформалы. Они выбрали задворки, тем не менее им не разрешили демонстрацию. Голубые не посчитались с запретом. Туда же явились их антагонисты. Полицейские не допустили столкновения. Хвала им. Украсть пистолет в суматохе мог вор-карманник, хотя тот обычно не суётся к стражам порядка. Из предосторожности. Своя шкура дороже.

Сыщик отыскал у себя на квартире картон, бывший упаковочный ящик телевизора, с помощью ножниц и бритвенного лезвия вырезал на нем цифры и буквы. Нашел банку краски и кисть, после чего завалился спать, не раздеваясь. Проспал до часу ночи. В половине второго вышел из дому. Город задремал, не работало метро, успокоились троллейбусы и трамваи. Только шоссе изредка оживлялось шустрой иномаркой и тут же затихало вновь. Минут за тридцать он дошёл до площади, где не так давно демонстрировали гомики, и в самом центре её с помощью трафаретки оставил надпись: «Прошу вернуть за вознаграждение». Броскими цифрами набросал табельный номер пистолета и чуть поменьше — свой городской телефон, потому что мобильный оставлять рискованно. Аналогичные надписи сделал ещё в трёх местах, на сей раз подальше от своего дома. Среди привычной рекламы на асфальте они выглядели не ахти, обращая на себя внимание разве что свежей краской.

Теперь ему оставалось ожидание с неопределённым исходом. Ночь ушла, спать не хотелось. Он включил телевизор. Рассказывали о том, как десантники провели праздник, как купались в фонтанах, несмотря на прохладную погоду, и с восторгом слушали посвящённый ВДВ концерт. Вдруг зазвонил мобильник. Друг спросил, нет ли чего нового. Порадовать пока нечем. Ефим и сам не знал, приведёт ли его затея к успеху или закончится пшиком. Он решил поесть, восстановить силы, израсходованные за неблизкую пешеходную прогулку. В холодильнике оставались котлеты. Разогрел на газовой плите. С подоконника взял пару красных помидоров. Позавтракал. Полез в ванну освежиться. Громом с чистого неба зазвонил городской телефон. Рябинкин, голый, подскочил к нему и снял трубку. Глухой голос поинтересовался, что скрывается за номером на асфальте.

— Вы ошиблись. Я не оставлял никакого номера.

Положил трубку. Не рассказывать же ему о пистолете. Кто умыкнул, тот знает, тот наверняка держит в руках холодную сталь. Ефим не спеша смыл с себя мыльную пену. После того как обсохли на голове волосы, погладил чистую рубашку и вынес мусор. Посмотрел на новом диске полуторачасовой фильм. Там стреляли, топили и вешали. А детектив всё не мог избавиться от хлопотного дела, навязанного приятелем. Никак не связывались концы с концами. Ведь спереть всегда стараются незаметно и тихо улизнуть, чтоб не засветиться. Тут по-другому. Нахально подсовывают булыжник, бумагу. Они должны сохранить отпечатки пальцев. Если сдать в лабораторию, джин из бутылки будет выпущен. Надо объяснять, что и как. Следовательно, тот, кто свистнул пистолет, уверен: официального расследования можно не бояться. Опозорен не только приятель, только что прошедший аттестацию. Пятно на всех стражах порядка. Средь бела дня увести пистолет из кобуры… Такое мог позволить растяпа, а не полицейский. Ясно одно: вороватого джина выпускать из бутылки нельзя. Но звонков нет, ночная затея не сработала. Предпринять что-то другое нельзя. Скоро история выстрелит со звуком дальнобойной пушки. Сколько ждать: день-другой либо всего лишь час?

Телефонная трель прервала несладкие раздумья Рябинкина. На другом конце провода долго молчали.

— Сколько дашь?

— Семь.

— Зелёных?

— Откуда? Деревянных семь тыщ.

— Для меня это крохи. Дело-то стрёмное.

— Игрушка опасная. Можешь загреметь.

— А если я кого пришью, ты загремишь.

— Десять устроит?

— Гони четырнадцать — и ни гроша меньше.

— Ладно. Может быть, наскребу. Куда принести?

Договорились встретиться на бульваре у памятника Есенину.

Ефим сразу же позвонил по сотовому приятелю. Сообщил, что вор затребовал ни много ни мало — четырнадцать тысяч. Лучше не артачиться и заплатить.

Рябинкин не меньше трёх часов ждал друга. Он заявился в поту и пыли. Готовый с говном сожрать любого жулика. Но деньги принёс.

— Не ерепенься. Лучше спокойно отдать выкуп, если с пистолетом всё в порядке и ни одного патрона не израсходовано. Если выпущена хоть одна пуля, дашь мне знать. Я тотчас подойду и продиктую проходимцу свой сценарий.

В метро ехали вместе, потом разошлись. Сыщик подстраховывал друга. Правая рука будто случайно засунута в карман, в левой — свежий номер популярной газеты. Разглядывает вроде бы памятник поэту, а на самом деле глаз не спускает с полицейского, занявшего полскамьи. Вот краешек её достался невзрачному человечку, напоминающему подростка. Как и было условлено, вытащил из-за пазухи сверток, передал соседу. Тот развернул его, осмотрел пистолет, проверил обойму, неприметным жестом сунул оружие в кобуру. В сверток положил деньги и вернул его владельцу. Невысокая фигурка с поразительной шустростью исчезла.

Полицейский неторопливо пошагал к метро, и тут-то к нему присоединился детектив.

— Объясни, Ефим, что это за плюгавка?

— Подставное лицо, я полагаю. Он, скорее всего, не имеет отношения к исчезновению пистолета. Задумано было не тебя выгнать из полиции с лишением возможности работать в правоохранительных органах, а поднять эти органы на смех. Шельмецы ждали лишь, когда откроется в отделе недостача табельного оружия. Вот так-то, приятель. Игра дороже свеч.