Моника Кристенсен - Угольная крошка

– А он тоже доброволец? Он понимает, какой это риск? – начальник смены с рассерженным видом сделал шаг вперед. Впрочем, с равным успехом это мог быть плохо замаскированный страх.

– Нет, но он тот еще псих, – буркнул один из шахтеров и с улыбкой сплюнул.

Директор продолжил, пропустив все замечания мимо ушей:

– Нам нужны два сопровождающих для полисмена и четыре человека на укрепление свода.

На несколько секунд все стихли. Наконец все четырнадцать не сговариваясь подошли к низкой поцарапанной машине.

– Нам достаточно шестерых, – сказал директор. – Кто-нибудь, отведите полицейского в раздевалку, когда он приедет, и наденьте на него снаряжение.

Низкий джип трясся по ухабам тесных шахтных выработок. Кнут вжался в дно кузова и пытался осматриваться, не поднимая головы. Они уже давно покинули хорошо освещенный главный штрек и направлялись в сторону забоев. Их с директором завозили внутрь последними. Прошли часы, прежде чем из шахты сообщили, что своды тоннеля наконец укрепили, дедовским способом – при помощи бревен. Теперь они могли зайти в старую шахту. Концентрация метана превысила верхнюю границу взрывоопасности.

Те двое, что должны были сопровождать Кнута в старом тоннеле, представились и пожали ему руку. Но их имена тут же вылетели у него из головы. Они были в одинаковых робах и желтых касках, с кучей всякого снаряжения на поясе. Свет налобных фонарей скользил по стене квершлага, поблескивая в местах, где наружу из-под камня пробивался уголь. Кнута мутило от горького запаха угольной пыли, толстым слоем покрывавшей тоннель. И он не сказал никому о своей клаустрофобии и боязни темноты.

– Нам туда, – махнул рукой один из шахтеров. – Машина останется здесь.

Его товарищ первым зашел в тоннель, но обернулся на входе.

– Тут нужно идти как это раньше делали конькобежцы. Вспомни, например, Купперна, если случалось видеть по телику старую спортивную хронику. Да, он же, кстати, тоже Кнут. – Они переглянулись и усмехнулись. – Голову наклони и вытяни чуть вперед. Ноги согни в коленях. И скользи в разные стороны поочередно.

– Это здесь единственный способ перемещаться, – кивнул второй шахтер, которому предстояло идти следом за Кнутом. – Иначе не выдержит спина. Высота потолка тут всего примерно метр тридцать. А глубже – еще ниже.

Не тратя больше времени на объяснения, они зашагали вперед. Уже совсем скоро Кнут понял, что не может держать налобный фонарь прямо, и направил его в пол. Руки заложил за спину. Он шел коньковым шагом, как учили шахтеры, но мышцы ног заныли уже через несколько минут. Шедший позади шахтер постоянно натыкался на него, чертыхаясь вполголоса. Кнут прислушивался к шарканью ног по гравию. К треску горных пород. Темнота вокруг становилась все гуще, и он начал считать собственные шаги.

Прошло много времени с тех пор, как он подумал, что больше не может – нужно сказать им, чтоб они шли дальше без него, что он тормозит их, – и вот они наконец оказались в квершлаге, где стояла старая бытовка. Здесь на несколько десятков метров своды становились выше. Покосившаяся хибара выглядела совершенно заброшенной. Она лежала в тени горного выступа, и внутри было темно.

Шахтеры остановились перед старой, обитой железом дверью со стальным засовом.

– Вы, наверное, хотите зайти первым?

Кнут толкнул дверь и шагнул внутрь. В нос ударил запах спертого воздуха, пропитанного тишиной. Он споткнулся обо что-то металлическое, задребезжавшее по полу. В бытовке стояла кромешная тьма. Она поглотила его, отделив от остальных. Кнут застыл. Кажется, он услышал какой-то звук? Но в свете налобного фонаря он не увидел ничего особенного.

– Давайте, зайдите тоже, – крикнул он остальным с нескрываемой досадой в голосе.

Ее здесь не было. Они все же ошиблись. Следовало делать, как он говорил: допросить сначала Лейквика. Кнуту хотелось наверх, прочь отсюда как можно скорее, назад, к расследованию. Он подал знак одному из шахтеров, что надо возвращаться.

И в этот момент второй горняк нагнулся и поднял что-то с пола.

– Смотрите. Здесь совсем недавно кто-то был. Готов поклясться.

В руках у него в свете трех налобных фонарей поблескивали наручные часы на стальном ремешке.

Суббота 24 февраля 16.30

Мужчина шел широкими шагами вверх по склону, сгорбившись и чуть подволакивая ноги. Он был одет в старый, подбитый мехом анорак из желтовато-серого сукна, такого потертого, что определить его изначальный цвет было сложно. На голове у него была шапка-ушанка, на ногах – массивные кожаные сапоги, тоже очень поношенные, из-под голенищ которых торчало несколько слоев шерстяных носков. Руки покрывали кожаные рукавицы поверх варежек грубой вязки. В таком наряде ему был нипочем самый лютый холод, поэтому крутой подъем заставлял его попотеть.

Со стороны могло показаться, что он петляет по каменистому склону, сворачивая наобум, как будто ищет другой путь наверх. Но он знал, что делает. Маршрут его шел по своеобразной тропе, выложенной короткими, грубо отесанными бревнами, которые на самых крутых участках служили ступенями. Они все еще виднелись из-под снега на обдуваемом ветрами косогоре.

Он и не думал прятаться. На дворе стоял ранний вечер, было уже темно, как обычно в это время года – серо-стальные сумерки. К тому же никто и не смотрел в его сторону. Даже если кому-то случится в эту пору ехать в направлении Адвентдалена, вряд ли он станет поднимать глаза на эти пустынные высоты и высматривать человека, карабкающегося по заснеженному склону. Людей здесь почти не увидишь, ни зимой, ни летом. Все-таки мало кому было дело до полуразвалившихся надземных строений старой шахты.

Из всех шахт в Лонгиере она единственная не имела никакого номера. Предполагали, что отверстие в горе было остатками пробной выработки, одной из первых попыток добывать уголь, возможно, аж в 1916 году. А значит, эта небольшая копанка – ровесница шахты А1 со входом прямо над церковью? В наши дни от той шахты, что считалась самой первой в Лонгиере, сохранились лишь остов надземной части да угольный склад.

За пару лет до этого на Шпицберген приезжали археологи – международная группа, больше всего заинтересованная в раскопках заброшенного кладбища 1917 года, а также нескольких старых захоронений в окрестностях. Но одна энергичная канадка потащила Хьелля Лоде из администрации на воскресную прогулку к посеревшим от времени и непогоды остаткам строений на склоне Бреиносы. Консультант по культурному наследию вынужден был признать, изнуренный крутым подъемом, что здешние постройки мало походили на остатки «Американки», как народ прозвал шахту А1. Тут разработкой, вероятно, занимался кто-то другой.