Моника Кристенсен - Голландская могила

– Так, может, эта голова – дело лап белого медведя? – спросил вдруг Кнут. – Может, её медведь оторвал, в гроб она закатилась сама, а тело тоже съел медведь? Возможно такое?

Тведт с сомнением покачал головой.

– Тогда мы нашли бы возле могилы следы борьбы или, по меньшей мере, медвежьи следы, – сказал он, однако сам в этот момент вопросительно посмотрел на губернатора.

– Ну-у… – губернатор Берг медлил с ответом.

– Я как-то видел человека, которого разодрал медведь, – вмешался Карлсен, подливая себе кофе из стоявшей на печке кастрюльки, – это было в северной части долины Эстердален…

И Карлсен рассказал, что расследовал убийства в регионах Финнмарксвидд, Северный Трумс и Северный Эстердален.

Кнут и Турбьёрн переглянулись.

– А когда это было? – тихо спросил Турбьёрн, – не в начале семидесятых?

– В семидесятых? – усмехнулся Карлсен. – И сколько же мне, по-твоему, лет?

– А ты почему спрашиваешь, – тоже заинтересовался губернатор, – при чём тут семидесятые?

– Мы с Турбьёрном родом из одной деревни к северу от озера Древшо, – ответил Кнут, – когда мы были мальчишками, то в горной избушке нашли мёртвого мужчину. Потом это дело расследовала полиция, но это я почти забыл. Мы же были совсем маленькие. Может, Карлсен, ты тоже участвовал в расследовании?

– Нет – я тогда только начал работать в криминальной полиции. А до этого несколько лет проработал ленсманом [5] Полицейский и административный чин в сельских местностях Норвегии. , – Карлсен задумчиво посмотрел на молодых инспекторов. Те сидели молча, с непроницаемыми лицами, – что, страху натерпелись, да? В детстве такое сложно пережить. А этот мертвец – вы его знали?

– Да, жуткое дело, – Турбьёрн посмотрел в окно, – это был отчим Кнута. Он умер от голода. Но мы стараемся об этом не говорить.

Пятеро полицейских приготовились к ночёвке. Спальных мешков ни у кого из них не было, но они отыскали старые пледы и разложили их на полу, а из ящиков с оборудованием достали запасную тёплую одежду. Губернатору предложили лечь на койке, а все остальные расположились на полу.

Видимость за окном составляла не более нескольких метров, а в печке с треском рассыпались искрами почти сгоревшие дрова.

– Вот интересно, дознание в Ню-Олесунне полезное было или как? – нарушил долгое молчание Кнут. Но никто не ответил – все остальные уже спали.

Кажется, прежде он ещё никогда так не уставал. Наконец ему удалось протоптать узкую борозду между снегоходом и сугробом – теперь в неё можно было вставить лопату. Он принялся копатъ, но чем больше снега отбрасывал в сторону, тем больше убеждался, что ремень окончательно ушёл в снег. И, похоже, ничего не помогало.

Ноги замёрзли так, что он их практически не чувствовал, они как-то странно болтались в просторных сапогах. С него лил пот, и, чтобы удобнее было копать, он снял перчатки. Но как только рука коснулась металла, она прочно прилипла к нему.

С трудом оторвав пальцы, он увидел, что из них сочится кровь.

Спустя какое-то время, показавшееся ему вечностью, он наконец развернул снегоход в сторону склона. Когда снегоход завёлся всего с двух оборотов, он едва не заплакал от радости.

Значит, придётся ехать по фьорду, по льду. Пусть даже этот путь вдвое дольше, чем через ледники.

За день до этого Люнд Хаген спросил у начальника «Кингс Бей», не забрать ли им полицейских с Птичьего мыса на резиновой лодке. Но начальник лишь покачал головой:

– Нет, с такой видимостью ничего не получится. Но вы зря волнуетесь. Там есть домик – в нём и заночуют. Летом туман – обычное дело. Хорошо ещё, что не шторм – тогда всё было бы намного хуже!

Возвращаясь в здание школы, Хаген почувствовал себя одиноким. А ночью, лежа на узкой, выкрашенной белой краской кровати, он так толком и не заснул.

Утром Хаген попросил одолжить ему машину начальника «Кингс Бей», чтобы съездить в аэропорт. Начальник ещё не проснулся, но повар сказал, что разрешения дожидаться вовсе не обязательно. Здесь, если кто-то брал без разрешения чужие машины, найти их потом было несложно: общая протяжённость автодорог в Ню-Олесунне составляла всего восемь километров.

В аэропорту, в небольшом строении барачного типа, служившем диспетчерской, Люнд Хаген нашёл лишь механика.

– А где пилоты?

– Скоро придут. Завтракают, наверное. И ждут, когда погода улучшится. Им не хочется, чтобы вертолёт простаивал тут, прямо на улице.

Механик поднёс к глазам лежавший на коленях бинокль и вгляделся в лётное поле.

– Там олениха и два оленёнка. Видишь? – и он протянул Хагену бинокль. – Сначала надо прогнать их оттуда, а иначе они перепугаются и прыгнут прямо на лопасти вертолёта.

Через несколько часов пилоты решили наконец, что погода достаточно наладилась, чтобы долететь до Земли Принца Карла. И ещё спустя час они пришли с пассажирами.

Полицейские, вернувшиеся с Птичьего мыса, явно устали, но, несмотря на это, Люнд Хаген предложил трём следователям прогуляться от аэропорта до посёлка пешком. Ему хотелось побеседовать с ними наедине, и он не придумал ничего лучше, как сказать, что перед завтраком им полезно будет немного подышать свежим воздухом.

Карлсен считал супругу своего начальника просто помешанной на здоровом образе жизни. Хаген и сам рассказывал, что она считала своим долгом заставить его сбросить несколько килограммов. И Люнд знал, что если во время многочисленных командировок ему не удавалось сохранить требуемый вес, то по возвращении придётся на несколько недель стать вегетарианцем. Сам же он предпочитал сбрасывать вес за счет физических нагрузок, не ограничивая себя в еде. Он любил хорошо поесть и поэтому был в хорошей форме, зато Карлсен предпочитал диету молодого холостяка – пиво прямо из банки, футбол по телевизору и сигарета. Сам себя он считал старомодным.

Однако дыхание у него уже сбивалось, а говорить он старался короткими фразами. По пути в Ню-Олесунн он пытался не отставать от остальных. Тведт же, напротив, шагал рядом, не выказывая ни малейших признаков усталости. Впрочем, про личную жизнь Тведта никто ничего не знал, и он запросто мог оказаться профессиональным бегуном.

Аэропорт находился на возвышенности, откуда виден был весь Ню-Олесунн, и теперь этот старый шахтёрский посёлок простирался прямо перед ними. Сероватый дневной свет немного приглушал яркие цвета домиков. Туман рассеивался, но теперь на горизонте собрались низкие чёрные тучи.

Далеко внизу полицейские разглядели узкий мост через реку Рёдэльва. Перил на мосту не было, и казалось, будто поток талой воды с ледника вот-вот снесёт его. Переводя дух, Карлсен слегка сбавил шаг и показал вниз: