Эдуард Голубев - Копия

На последнем свидании месяц назад, в том, уже не чужом, тюремном номере, Джессика узнала для себя два новых города на другой стороне планеты. Она хотела знать об Айване больше и он, уже всецело доверяя ей, немного рассказал о своём прошлом. Город Жданов, омывающийся с юга теплым, богатой рыбой, Азовским морем, перед развалом СССР, переименованный в Мариуполь, был его Родиной. Хоть и по количеству жителей он был крупнее её Сиракьюс более чем в три раза, амбиции молодого Стеблина выходили за границы, как он выразился, пусть в нём и полмиллиона людей, но всё равно провинция. Цель, как и всей талантливой честолюбивой молодежи СССР, выше которой не существовало ничего, была столица, а точнее Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова. Получив благословление и пожелание успехов от родителей, молодой Айван отправился за тысячу километров покорять белокаменную. Билетов на прямой поезд не оказалось и, понимая, что теряет драгоценное время для подачи документов в приёмную комиссию, выехал в другой город. Джессика забыла его длинное название (это был Ростов-на-Дону). Он улыбался, а она, не отрываясь смотрела на него, когда говорил, что именно фраза, сказанная нервным ядовитым голосом, объёмной женщины из окошка кассы билетов на железнодорожном вокзале Мариуполя, о том, что билетов нет и на этой недели можете сюда не ходить, изменила всю жизнь. Дальше его ждал долгий путь и непредвиденная ситуация. Когда не очень комфортное путешествие в плацкартном вагоне, казалось, подходит к долгожданному концу и до Москвы оставалось чуть больше двухсот километров, его желудок дал сбой. Жареные пирожки у бабушек на пустынных перронах небольших станций требовали более сильной работы пищеварительной системы, которая за последние дни и так испытывала напряжение, связанное с отсутствием аппетита. Волнение, ещё не окрепшие нервы, сделали своё дело. Поезд подъезжал к Рязани и вагонные туалеты уже были закрыты, как объясняли тогда, санитарная зона. Айван с трудом дождался остановки, а вернувшись назад, обнаружил пустые рельсы, которые с ехидством и насмешкой указывали направление, куда убежал состав. Через пять минут, в здание местного вокзала, он уже изучал расписание пригородных поездов, когда услышал диалог остановившихся рядом, двух его ровесников. Из их разговора было ясно, что они тоже абитуриенты и приехали поступать в Рязанский государственный университет имени С.А.Есенина, который, как оказалось, находится совсем рядом. Ближайшая московская электричка прибывала через два оборота маленькой толстенькой стрелки на циферблате бело-серых платформенных часов, и поэтому, ради интереса, да и убить время, он решил пройтись за этими парнями. Айван даже не заметил, как стоя в коридоре университета и разглядывая информационные стенды, откликнулся на зов председателя приёмной комиссии, который, ступая мимо, невзначай добродушным голосом, обращаясь к нему, сказал: «Не стесняйтесь, юноша, проходите. Какой желаете выбрать факультет?». Ответом был физико-математический, что заставило проректора остановиться, заострить взгляд через слегка припущенные аккуратные очки и более пристально посмотреть на Стеблина. Через двадцать минут документы были приняты, а спустя полтора часа он снова находился на железнодорожном сером бетонированном перроне с одной только мыслью, что запасной вариант никогда никому не мешал. Следующий день, с самого утра до вечера, он находился в МГУ. Величие и мощь монументального главного комплекса университета на Ленинских (Воробьёвых) горах и количество потенциальных студентов кружило голову любому, кто видел это впервые. Москва тепло встречала полчище молодых талантов со всей необъятной страны, а те, в свою очередь, не скупились одаривать её восхищенными улыбками.

Вступительные экзамены Айван сдал в обоих университетах, выучив за это время расписание пригородных поездов и название всех сел, городков пробегающих за окнами душной электрички на пути Москва – Рязань. Сказать, что он был разочарован, не сказать ничего. Его поступление в столичный университет остановил лишь огромный конкурс, несмотря на отличные полученные оценки. Зато запасной вариант сработал на все сто процентов, подсластив пилюлю поражения (именно так он воспринял случившееся), и возвращение домой несло с собой, по классике, две новости – плохую и хорошую.

Родители гордились за сына, непроизвольно хвастаясь перед соседями и коллегами на работе, а для брата в то время он просто стал героем. Именно тогда Влад решил, что тоже поступит в РГУ имени С.А. Есенина и для этого приложит максимальные усилия.

Там, в университете, Иван познакомился с одним электронщиком по имени Валера, соседом по комнате в университетском общежитии, и они, не ради денег, а только из интереса и своего совершенствования, стали ремонтировать радиотехнику своим знакомым. В то время такие специалисты были навес золота. Молва быстро облетела район, затем весь город, а происходящие в стране перемены начали баловать не бедных людей иностранной аппаратурой, которые не жалели денег, чтобы японское или немецкое чудо техники, не дай бог сломавшиеся, снова показывало и играло. Самое страшное в той ситуации, что отказать кому то из сильных города сего, связанных одной цепью, было равносильно самоубийству. Физически с тобой ничего бы не сделали, даже отчисление из университета по надуманной причине показалось бы маленькой неприятностью по сравнению с визитом бравых парней их УБХСС (Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией), которые легко и непринужденно могли посадить за решетку, лет так на несколько. Комнатка в общежитие стала мала и они, чисто за символическую плату, смогли договориться об аренде подвального помещения в одной из пятиэтажек недалеко от университета. В СССР наступал тот момент, когда деньги могли решить почти все проблемы, став для большинства единственным предметом поклонения. Ценности молниеносно менялись и далеко не в лучшую сторону.

Влад поражался, когда летом, всего на несколько дней, Иван приезжал в Мариуполь и отдавал родителям целую пачку десятирублевых купюр, рассказывая, как он их заработал. Мать, называя его кормильцем, чуть не плакала от счастья – денег в то время катастрофически не хватало. Переход на рыночные отношения больно ударил по труженикам металлургического комбината “Азовсталь”, где она работала. Почти половину зарплаты выдавали бартером, и большинство мужского населения города тогда ходило в пакистанских рубашках “Tabani”, затягиваясь югославскими сигаретами “SET”.

Страна, словно огромный тяжелый грузовик, водитель которого не справился с управлением при повороте с закольцованного пустынного шоссе с ложным названием “Счастливое будущее” на манящий своим трафиком дорогим машин и неоном город “Только бизнес”, вылетала в кювет, рассыпая во все стороны из кузова собранный столетиями урожай.