Анна Князева - Убийство в декорациях Чехова [litres]

Ничуть не смущаясь, она попросила:

– Нельзя ли побыстрее, я тороплюсь.

Тамара, кажется, обиделась, но виду не подала, примерку, как и просила Лионелла, закончила быстро.

Лионелла покинула костюмерную.

Направившись к запаснику с декорациями, она вдруг вспомнила историю Зорькиной и сменила маршрут. Ко всем приключениям не хватало только того, чтобы какой-то мифический призрак схватил ее за горло и утащил в темный угол. В рассказе о призраке Лионелле особенно не понравилось упоминание о темном пятне.

Белый силуэт – это классика, думала Лионелла, но призрак с кровавым пятном на груди – явный перебор.

В одном из кулуаров ее нагнал Валерий Семенович Мезенцев. Еще издалека он выкрикнул:

– Лионелла Павловна, стойте!

Она остановилась и развернулась к нему:

– Стою.

Запыхавшись, он подошел ближе.

– Зачем вы все рассказали следователю?

– Все – это что? – Она удивленно и чуть высокомерно вскинула брови.

– Мы говорили как друзья, а вы все ему пересказали!

– Положим, до друзей нам с вами еще далеко, – заметила Лионелла. – Вы возмущены, что я рассказала про Снегину и про чердак?

– Зачем? Эта старая история никак не относится к смерти Кропоткиной. Объяснитесь!

– С какой стати я должна объясняться? Кто вы такой?

– Я – человек, который доверился вам и рассказал историю из своей жизни.

– Ну, так не надо было рассказывать, если это тайна.

– Она касается замужней женщины, репутацию которой я не хотел опорочить! – напыщенно выкрикнул Мезенцев.

– Любая, кто пошла на чердак переспать с мужчиной, должна быть готова к тому, что об этом рано или поздно узнают.

– Вы дьяволица! Нельзя быть такой циничной!

– Можете думать обо мне все что угодно. Я посчитала своим долгом рассказать, и никто не убедит меня, что это неправильно.

– Как высокопарно… – сказал Мезенцев. – Могли бы выражаться попроще.

– Попроще – это не ко мне. У меня, знаете, все очень сложно.

К ним подошел Митрошников:

– О чем идет разговор? – переводя взгляд с одного на другого, он, кажется, догадался и спросил у Мезенцева: – Претензии предъявляете? А вот это напрасно.

– Мне лучше знать, – огрызнулся Валерий Семенович и, прежде чем уйти, зло проронил: – Прощайте.

– До свидания, – в противовес ему ответила Лионелла. – Увидимся завтра на репетиции.

– Ничего… Не обращайте внимания. Завтра отойдет, – заверил ее следователь. – Но вы-то просто кремень!

– Не вижу причин расстраиваться. Мезенцев сообщил имя женщины?

– Той, что была с ним на чердаке? Нет, не сказал.

– Он видел Снегину на сцене. Я уверена, что она тоже там была не одна.

– Мезенцев видел только ее, другой информации у меня нет.

– Если Снегина покончила с собой таким символическим, запутанным образом, у нее для этого должна была быть веская причина: личная потеря, решительный разговор или чей-то отказ во взаимности.

– Точно подмечено, – сказал следователь.

– В таком состоянии человек не станет танцевать на сцене и пить вино.

– В вине был яд, – напомнил Митрошников.

– А что, если Снегина не знала про яд? Это указывает на присутствие еще одного человека.

– Не будем гадать на кофейной гуще. У нас нет достаточной информации. Рассказ Мезенцева скорее подтверждает официальную версию самоубийства, чем опровергает ее. Впрочем, я здесь не за этим. У меня для вас хорошая новость.

– Наконец-то, – сказала Лионелла. – От плохих я устала.

– На вашей сумочке найдены посторонние отпечатки.

– Что теперь?

– Горничных в гостинице уже дактилоскопировали, однако ни одного совпадения не обнаружили. Завтра утром будем снимать отпечатки у всех, кто присутствовал в комнате, где была оставлена сумочка.

– У артистов театра?

– Также у режиссера и заведующей труппой.

– Мне бы этого не хотелось, – опасливо возразила Лионелла.

– А вас, уважаемая, никто и не спрашивает. Есть заявление о краже ювелирного украшения, я провожу необходимые следственные действия. Если не желаете присутствовать, скажитесь больной. В конце концов, вы на больничном.

– Пожалуй, я так и сделаю.

По возвращении в гостиничный номер Лионелла позвонила Кириллу и предложила вместе поужинать. Он отказался, но потом пообещал зайти через час и отвести ее в ресторан на первом этаже гостиницы. На большее у него не было времени, после ужина Кирилл намеревался подняться в свой номер и лечь спать.

Такой расклад не устраивал Лионеллу, поскольку она выбрала вечерний наряд, который был неуместен в заведении, где наспех едят туристы и командированные. Тем не менее она согласилась.

Буквально через минуту после разговора с Кириллом Лионелле позвонил муж. Поинтересовавшись ее настроением и самочувствием, он сообщил:

– Завтра утром тебе придется съездить в арендованный особняк. Туда приедет хозяйка с ремонтником.

– Зачем? – спросила Лионелла.

– Ты сказала, что в доме холодно.

– Я там не живу.

– Мы платим этой особе приличные деньги. Пусть побеспокоится, чтобы в доме было тепло.

– Зря ты это затеял, – сказала она.

– Если не хочешь ехать, могу кого-нибудь прислать из Москвы, – сказал Лев Ефимович. – Решил проявить заботу, но ты, как видно, не оценила. Мне очень жаль.

– Ну хорошо, я поеду. Во сколько там будет хозяйка?

– Утром она тебе позвонит и назначит точное время.

– Договорились. – Закончив разговор, Лионелла оценила его так: прохладный, с оттенком взаимного недовольства.

Следующим на очереди был звонок завтруппой Терехиной.

Для затравки Лионелла покашляла в трубку и только потом заговорила тихим больным голосом:

– Елена Васильевна, это Баландовская…

– Что с вами? Заболели? – с подозрением спросила Терехина.

– Немного простыла…

– Надо понимать, что завтра на репетицию не придете?

– Возможно, приду в себя после обеда…

– Выздоравливайте. – Пожелание было высказано без сочувствия, скорее с сарказмом, но Лионеллу это не задело. В конце концов, она сама была не без греха.

Кирилл зашел за Лионеллой в девять часов вечера, когда та уже была готова раздеться и лечь спать голодной.

– Ресторан закрывается в десять, – сказала она.

– И что? – устало улыбнулся Кирилл. – Поесть-то успеем.

Они спустились в ресторан, сели за дальний столик и сделали заказ по меню. Однако официант объяснил, что многих блюд уже нет. Пришлось выбирать из того, что осталось.

– Прости, виноват, – сказал Кирилл. – Задержался в бутафорском цехе.

– Зачем?

– Контролировал ход работ.

– Что делали?

– Цветы и фрукты для твоих шляпок.

– Шутишь?

– Честное слово.

– Боже, как романтично, – улыбнулась Лионелла. – Их делают те самые болтливые бутафоры?