Нора Робертс - Подмастерье смерти

– Поговорим втроем, в комнате отдыха. Не мог бы ты пойти занять свободный стол?

– Спасибо.

– Пибоди, убедись, что все задержанные находятся в безопасности. Теперь насчет поисков иголки в куче сена…

– В стоге.

– Не важно. Сверь инициалы из списка, которые мы не смогли расшифровать, с именами всех юристов в этом чертовом городе! Начни с тех, которые активно себя рекламируют, и тех, кто специализируется на исках о причинении вреда жизни и здоровью.

– Да уж… малюсенькая иголочка в огромном стоге… но я попробую.

Когда в пустом зале остались только Ева с Рорком, Уитни поднялся со своего места:

– Лейтенант, АНБ интересуется ходом расследования.

При упоминании Агентства национальной безопасности у Евы побежал холодок по спине.

– Интересуются или ищут повод забрать дело себе?

– Скажем так, интересуются с намерением принять участие в расследовании.

– Командир, это дело об убийствах.

– Они могут быть расценены как случаи внутреннего терроризма. Многие журналисты разделяют такое мнение.

Мозг Евы кипел от негодования, внешне же она оставалась абсолютно спокойной.

– Очень может быть, сэр. Но все вещественные доказательства явно указывают на то, что главным мотивом является убийство. Спланированное убийство. У преступников есть цель убрать определенных людей. Остальные жертвы – только прикрытие.

– Можно подключить АНБ к расследованию, при этом дело останется за нами.

– При всем уважении, сэр, у нас нет времени на такие заморочки. Если я пойму, что расследование зашло в тупик и их помощь нам будет крайне необходима и полезна, я сама с радостью к ним обращусь.

– Договорились. Это ваше дело, Даллас. Можете тратить на него сколько угодно личного времени, раз вам так хочется. Но отчеты просьба присылать в срок.

– Да, сэр.

– Прижмите их к стенке, Даллас.

Как только босс вышел, Ева схватилась за голову:

– Чертово АНБ! Чертовы бумажки! Ненавижу!

– Ты ела что-нибудь сегодня, кроме завтрака?

– Я тебя умоляю…

Рорк вынул из кармана энергетический батончик.

– Съешь-ка вот, и я перестану занудствовать. Это ведь ты тоже ненавидишь.

– Ладно-ладно. – Она разорвала упаковку, нервно откусила кусочек. И только тогда поняла, как проголодалась, – пресная ерунда показалась вдруг очень-очень вкусной!

– Кофе из автомата ты вряд ли захочешь пить. Прихвати с собой бутылку воды на следующую встречу. Я буду у Фини, если решишь поехать на выезд, сообщи мне.

Муж взял ее лицо в ладони, крепко поцеловал и ушел.

Ева со вздохом прикончила батончик (чуть было не пожалела, что нет второго) и еще раз взглянула на доску со схемой преступления.

В комнате отдыха Ловенбаум сидел и пил кофе с еще одним копом. Винс Патрони… лет сорока пяти, скуластый, темные волосы, короткая стрижка. Ева знала, что Рорк прав – надо взять воды, но, когда автомат без помех выдал ей бутылку, посмотрела на машину почти с ненавистью.

– Лейтенант Даллас, – представил Ловенбаум. Ева с Патрони встретились взглядом. – Офицер спецназа Патрони.

– Лейтенант говорит, вы на сто процентов уверены, что это Мак.

– Да.

– И его дочка.

– Верно. Описать вам дело вкратце?

– Нет. – Патрони поднял руку, потер глаза. – Мы с Маком оба в армии служили. И он, и я – специалисты по оружию. В одной части были, правда – в разное время. Но у нас осталось много знакомых с тех времен.

– Вы близко общались?

– Да. У меня сынишка от прошлого брака. Десять лет. А у Мака – Уилл. Собирались пару раз в неделю посидеть, выпить пива, матч посмотреть. На полигон вместе ездили. Когда Уилл у него оставалась, он всегда привозил ее с собой. На полигон, я имею в виду. Девчонка стреляет, как профи. Просто убийца… – Патрони запнулся, осознав, что сказал. – Ой, господи!

– Ничего, бывает, – ободряюще кивнула ему Ева. – Значит, вы регулярно ездили вместе на стрельбище.

– Да. Примерно с год назад перестали. А раньше часто. Я несколько раз брал с собой сына, но ему это не особо нравится. Хочет стать ученым. Да и, по правде говоря, дети не поладили между собой.

– Разница в возрасте?

– Нет. Оуэн с кем угодно поладит. Хоть стар, хоть млад… Но она ему не понравилась. Те пару раз, что я брал его с собой, он сказал, что не хочет общаться с Маком, когда она рядом. Ему не понравилось, как она смотрит… Я удивился, потому что, говорю же, сын легко сходится с людьми. Попытался объяснить ему, что нельзя судить о человеке по внешности. Он ответил, дело не в том, как она выглядит, а в том, с каким выражением смотрит. На него, да и вообще на окружающих, – объяснил Патрони. – У нее очень злой взгляд. Сын сказал, когда она целилась в мишень, ей нравилось представлять, что там стоит человек и она его убивает.

– Чувствительный у вас мальчик.

– Да, у него это есть… знаете, особое чутье. Нам так кажется. На тестирование мы его еще не отправляли. Рановато. Но он очень чувствительный. Что есть, то есть. Ну и вот, когда он сказал, что не хочет с ней общаться, я перестал его с собой брать. В основном поведение Уиллоу я списывал на то, что она ревнует отца. Не хочет делиться его вниманием. А Маку Оуэн очень понравился. Просто Уилл для него – свет в окошке. Не поймите меня неправильно, он ведь сына хотел. Думаю, потому и Уилл воспитывает, как мальчишку. Мало в ней женственности, понимаете?

– Он женился во второй раз.

– Да. Сюзанн, несомненно, была любовью всей его жизни. Он говорил, Уилл ее тоже любила.

– Так и говорил?

Патрони неловко заерзал на стуле, потом опустил глаза и уставился в чашку.

– По моим ощущениям, Уилл хорошо относилась к Сюзанн. Судя по тому, что я видел со стороны, Сюзанн никогда не вставала между Маком и Уилл. Наоборот, поощряла их проводить больше времени вместе. Да и после женитьбы на Сюзанн он стал мягче, счастливее… Когда она забеременела, был на седьмом небе от счастья. А когда погибла… его это уничтожило. Он утонул в своем отчаянии и горе. Каждый вечер стал напиваться до отключки. Я не мог с ним поговорить. Он отвергал всех и вся, кроме Уилл. Несколько раз я забирал его из баров. Но потом он заперся и стал пить, не выходя из дома.

– Вы мне об этом не докладывали, Патрони.

Патрони поднял глаза, посмотрел на Ловенбаума.

– Когда вы его в отпуск отправили, стало только хуже. Я не видел смысла докладывать. Что изменилось бы? Да и, честно говоря, я не сомневался даже, что он не вернется на работу. Он просто не в состоянии был нести службу. И вы об этом знали, лейтенант. Он бы, конечно, немного сбавил обороты… Но окружающие все прекрасно понимали. Поэтому вы и перевели его на административную работу. И когда он после завершения контракта решил уйти в отставку, это ни для кого не стало неожиданностью. Потом, после выхода на пенсию, думаю, он стал не только пить.