Марина Ларина - Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

В Марселе она собиралась или пересесть на поезд до Тулузы, или снова навестить квартирку одного из «французских салатов», как она его окрестила, парнишки Оливье и у него переночевать. Оливье со своей подружкой Фани жил на улице со смешным названием, которое в переводе означало улица хороших детей. Дети в принципе и в самом деле были хорошими, если закрыть глаза на ревность Фани к Насте. Но эта девушка сама жила у Оливье на птичьих правах, а ревность свою тщательно скрывала, считая ее пережитком прошлого. За Ниццей Прокофьева остановила машину с какими-то молодыми парнями, которые сносно говорили по-английски. Как оказалось, они ехали от знакомого, который под Турином в Италии открыл свой ашрам и, подражая Саи Бабе, потчевал там сказками о едином космосе всех кого ни попадя.

— Как, ты едешь из Италии, и не была в Леони, у Роберто Свами?! Ну ты даешь! Тебе обязательно нужно было туда попасть, — сказал один из них, мулат Шаримэ. — А откуда ты?

— Из России, — ответила Настя.

— О, у нас Соня русская — указал он на девушку, которая сидела за рулем.

— Ты и в самом деле русская? — спросила Прокофьева.

Но Соня только помахала головой в знак того, что ее не понимает. По-русски она знала только пару слов.

— Мой дедушка был русский казак, — сказала Соня по-английски. — Он эмигрировал после революции с семьей. Мама говорит по-русски, но я русского не знаю.

— А куда ты едешь? — снова спросил Шаримэ.

— В Тулузу к товарищу, — сказала Настя.

— О, там за нами тоже из этого центра в Леони едет. Луи, он из Тулузы. Сейчас мы ему посигналим, чтобы он остановился, и ты к нему пересядешь.

На ближайшей автостоянке обе машины остановились. Настя с рюкзаком пересела в другую машину, следующую до самой Тулузы. Хотя… ее не покидало странное предчувствие грядущей опасности.

Мужчина, к которому ее пересадили, чем-то напоминал писателя Антуана де Сент-Экзюпери. Автор «Маленького принца», как и этот полноватый француз, жил некоторое время в Тулузе, где служил летчиком в авиации. Настя даже попыталась отвесить этому человеку комплимент, упомянув его внешнее сходство с Экзюпери.

— А вы случайно не летчик, — спросила Настя.

— Нет, я делаю шоколад, — ответил француз.

— А эти ребята ваши старые знакомые?

— Нет, мы познакомились в Леони.

— А зачем вы туда ездили? — снова проявила любопытство Настя.

— Во Франции много таких людей, — ответил он, — кто интересуется эзотерикой, и они собираются иногда там. Вот, — протянул брошюрку о центре в Леони своей попутчице Луи.

— А на каком языке вы говорили с этим человеком из Леони?

— С ним не нужен язык. Он читает мысли, — ответил «Экзюпери».

«Ну вот, — подумала Прокофьева, — снова в дерьмо вляпалась».

На автозаправке они зашли в кафе. И девушка, которая им подавала кофе, вдруг ни с того ни с сего стала кутаться в жакет, приговаривая:

— Что-то холодно, холодно мне… очень холодно. Что со мной?

Когда Настя с человеком из Тулузы вернулись в машину, он специально обратил ее внимание:

— Вы заметили, как девушке в кафе стало холодно?

— Да, — сказала Прокофьева, — Это вы постарались?

— Да, я, — спокойно ответил тулузец.

«Ничего себе, сволочь, — снова подумала Настя. — Если человек ни с того, ни с сего чувствует холод, значит он теряет энергию. Энергетический вампир, что ли? Это этому их обучает этот придурок из Леони. Ой, свалить бы скорей от этого гада».

Гад снова обратил Настино внимание на себя, когда они проезжали старый город Каркассон, где жило много катаров, признававших дуального бога. Насте кто-то уже об этом рассказывал. Но когда этот человек указал на город, видневшийся в потемках вдалеке от трассы, Прокофьева вдруг почувствовала странную потерю сил. С ней явно происходило что-то ненормальное. И она вдруг четко вспомнила, что такое же ощущение у нее было, когда она садилась в машину Тициано в Мессине, а тот прятал в багажник ее рюкзак. Похоже, все это было из одной оперы.

«Магия, что ли? — подумала Настя. — Вот черт».

Чертыхаться долго не пришлось. Они уже подъезжали к Тулузе. Прокофьева попросила мобильный, чтобы набрать Валеру. Тот взял трубку. Но что-то оборвалось, и больше соединения не получалось. Абонент снова был недоступен.

Он только успел сказать:

— Да, слышу. Привет. Я сейчас за городом. Завтра…

— Где вас высадить? — спросил «вампир». И Прокофьева, которая снова не знала, куда деваться уже наступившей ночью, назвала железнодорожный вокзал. Луи отъехал, даже не подумав предложить ей свою помощь.

Притухшая в животе боль все еще, хотя и менее слабо, давала о себе знать. Ей снова нужно было дожить до утра, поскольку телефон Валерия упорно не отвечал. На простеньком железнодорожном вокзале в Тулузе, так же как в заштатных российских городках, не было удобного зала ожидания. Только деревянные скамейки и автоматическая камера хранения по центру зала. Ближе к утру Настя сбросила туда свой рюкзак, запомнив код и ячейку, и отправилась автостопом в то самое Ренн-ле-Шато, о котором рассказывал сицилиец. Ей нужно было как-то скоротать время до вечера, когда она надеялась вызвонить Валерия, и просто отбиться от желания спать. Тут-то она и вспомнила, как пробросила предложение Андрюши Беленького дать ей адреса его знакомых в Тулузе, и немного об этом пожалела.

«Кто ж мог знать, что именно в эту Тулузу меня и занесет какое-то время спустя после побоища на улице Димитрова в Петербурге? — подумала она. — Вот что называется «се ля ви». Словно все заранее предопределено. А знаки я не улавливаю».

Где-то через полтора часа она уже была в Ренн-ле-Шато. Этот французский уголок ее, честно говоря, разочаровал. Совсем маленькое село среди Пиренеев, где и жило-то, наверное, человек десять-пятнадцать, с маленькой замшелой церквушкой.

В церкви у входа стояла статуя сероглазого черта, держащего на своем горбу чашу со святой водой. Он был очень похож на того негра, от которого она так бежала в Риме. Чуть выше были расположены статуи то ли четырех мадонн, то ли четырех грешниц.

— Надо же, на почетном месте в церкви — черт, такого в нормальных церквях не встретишь. Сатанисты что ли делали? Вот ведь гады ползучие, — выругалась Прокофьева. — И что тут собирался искать этот козел из Мессины, который меня изнасиловал? Сволочь. Сокровища под статуэткой черта что ли? И дебилу ясно, что деньги от дьявола. То-то эти придурки ему поклоняются. Даже в храме поместили. Вот где чертовщина на открытом месте.

Помимо черта и его приспешниц в этом странном храме красовалась статуя Марии Магдалины с черным крестом и черепом у ее ног. В отличие от традиционных церквей, в этой церкви были целых два младенца Иисуса, один из которых был на руках у Иосифа, а другой — у Марии, статуи которых размещались возле алтаря.