Марина Ларина - Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

Еще во сне Градов вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный и, как ему показалось, нежный взгляд. А когда открыл глаза, увидел Лизу, склоненной к его лицу. Она смотрела на него внимательно и ласково.

— Доброе утро, — сказала Лиза. — Вы тоже устали? А я думала, что только я засыпала уже на ходу.

— Доброе утро, — кивнул Градов и потянулся. — Устал, конечно, ведь не железный, — добавил он и только теперь заметил, что говорит все это по-русски.

— Я так и знала, — улыбнулась Лиза. — Я была почему-то уверена, что вы никакой не американец, а русский!

— Почему ты была в этом так уверена? — спросил Градов.

— Ну, не знаю… Глаза у вас какие-то особенные. Не американские. Русские.

Градов рассмеялся:

— А что, ты так хорошо знаешь американские глаза?

— В кино видела…

Градов только покачал головой.

— Так вас, я так понимаю, зовут не Джон Кэрри?

— Нет.

— А как, если не секрет.

— Для тебя не секрет. Я Алексей Градов.

— Алексей Градов?! — не поверила своим ушам Лиза. — Так это я вам, тебе, Джон, ой, Алексей… я тебе должна была привезти книгу… Отец специально из Киева передал. Пятнадцатый том «Брокгауза и Эфрона». Вы, ты… хотел когда-то его купить, но у вас с отцом тогда денег не было… И мама тебя моя знает! Жалко, что книга пропала…

— Почему пропала? — пожал плечами Градов. — Ее мне аккуратно доставила твоя соседка по купе, представившись, кстати, Лизой Мальцевой.

— И ты ей поверил?! — возмутилась Лиза.

— Ну да, хотя она была не похожа ни на твоего отца, ни на твою мать… Она на Мадлен страшно похожа. Просто одно лицо…

— Я тоже это заметила, — кивнула Лиза.

— Да, она была совсем не похожа на твою мать. Но она так подробно рассказала историю с пятнадцатым томом «Брокгауза и Эфрона», что я не мог не поверить…

— Это она, моя соседка по купе, меня сюда и спровадила.

— Ну вот, и тебя, и меня вокруг пальца обвела…

— А еще разведчик называется! — покачала головой Лиза. — Ты же разведчик, как мой отец?

— Ну, что-то вроде того… — замялся Градов.

— И как ты на корабле оказался? Это что, отец тебя послал меня освободить?

— Нет, — вздохнул Градов. — Я совершенно случайно тебя здесь нашел. И, представь, сразу узнал.

— Ты мою фотографию видел?

— Ты просто очень-очень похожа на свою мать… — сказал Градов и чуть смутился.

— А ты знаешь, на кого похож?

— Нет… — покачал головой Градов.

— На одного капитана. Или штурмана… Он стоял на пирсе у моря и точно так, как ты, курил трубку… Ты был когда-нибудь в Крыму, в Планерском? — решилась спросить Лиза.

— Может, и был… Не помню… И потом, это теперь не имеет никакого значения… — сказал Градов, выходя из машины и оглядываясь по сторонам.

— А что имеет значение?

— То, что у нас кончилось горючее.

— И что же делать?

— Мы с тобой сейчас перекусим и решим, в какую сторону двигаться.

— Что, опять будем жарить саранчу? — спросила Лиза.

— Нет, на этот раз у меня есть кое-что повкуснее.

С этими словами он достал из рюкзака жестянку с тушенкой и сухари.

— Ого! — присвистнула Лиза.

— Путь нам предстоит долгий, — заметил Градов, — а мы уже как минимум сутки как следует не ели. Саранча не в счет. Я же видел, как вы с Мадлен выбросили ее в кусты. Кстати, очень даже зря.

— А вам не жалко сейчас ее открывать? — спросила Лиза.

— Нет, — покачал головой Градов. — Видишь ли, я наконец узнал это место. И точно знаю, куда нам идти, чтобы выйти к океану. А там до порта рукой подать. Делать привал среди саванны, когда будет стоять нестерпимая жара, да еще неизвестно какой хищник учует соблазнительный запах тушенки… А так, да в машине, можно, если что, дверцы захлопнуть… Одним словом, если будем кушать, то именно сейчас.

Горсть сухарей оставим в качестве энзэ. А тушенку съедим.

— Ну, ты человек бывалый, тебе видней, — пожала плечами Лиза, и, когда Градов, открыв ножом тушенку, подал ей сухарь, намазанный аппетитно пахнущей густой мясной смесью, откусив, вздохнула: — Вот жаль, девчонок нет. Мы, когда в трюме сидели, так мечтали о тушенке…

— Я тоже, когда много лет назад сюда попал, мог только мечтать о тушенке. Поэтому теперь и вожу ее всегда с собой… — сказал Градов, тоже с аппетитом поглощая сухарики с тушенкой.

— Да, вот было бы смешно, если бы кто-то залез к тебе в рюкзак: американец с банкой русской тушенки, — покачала головой Лиза.

— Но на банке же ничего не написано и не нарисовано, — пожал плечами Градов.

— Ну да, именно потому и ясно, что тушенка русская. И цифры на крышке выбиты, — улыбнулась Лиза, — я по ним могу вам сказать не только когда, но и где она выпущена. Я для Киевского телевидения репортаж об этом делала.

— Ну, нам с тобой это теперь не важно! — покачал головой Градов, намазывая на сухарик последнюю порцию тушенки и отдавая его Лизе.

Та покрутила головой:

— Нет, сам доедай. А я бы попить хотела.

— Там, у этого доктора в багажнике, как я успел заметить, целый ящик минералки, — сказал Градов, проглотив последний сухарик и пытаясь выкопать жестянкой ямку, чтобы потом захоронить ее в ней.

— А как ты узнал, что был здесь, что знаешь, куда идти? — спросила Лиза.

— Видишь ли, в Африке много похожих мест. В полдень, в самую жару, когда мы через акации продирались, вообще вся местность была на одно лицо…

— А разве у местности есть лицо? — удивилась Лиза.

— А как же. Обязательно. Рельеф, растительность — это и есть те черты, которые составляют неповторимый облик каждого уголка земли, — назидательно сказал Градов и добавил: — Но кроме пространства еще существует время. И чтобы узнать тот или иной уголок, иногда нужно прийти туда в определенное время суток. И когда я сегодня на рассвете здесь огляделся, то убедился в том, что это именно то место, где я уже был. И еще, я сон видел. И во сне я шел по берегу океана. И теперь я ясно понимаю, куда именно нужно идти, чтобы добраться до океанского берега. Как тогда, много лет назад…

— Ты что, тогда тоже задание выполнял? — поинтересовалась Лиза, все еще стараясь спрятать свои чувства, которые, когда она говорила с Градовым, волна за волною подкатывали к ее душе.

— Да, — кивнул Градов, укладывая в рюкзак две бутылки минералки, — и тоже под видом американца. Этот доктор, Ли Амаду, с которым я тогда встречался, так и считает меня тем самым американцем. И даже думает, что именно я тогда помог ему заручиться поддержкой американских спонсоров.

— А что, Ли Амаду, правда, крупный ученый? — спросила Лиза, когда они, закрыв машину, отправились в путь.

— Да, — кивнул Градов. — Настолько крупный, что его в этом году даже представляют на получение Нобелевской премии.

— Нобелевской премии? — удивилась Лиза.