Марина Ларина - Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

— Когда я был здесь прошлый раз, здесь было довольно пустынно и уныло. А теперь так свежо и зелено… — сказал Градов и поинтересовался: — Что, у вас здесь неподалеку озеро или река?

— Нет, — покачал головой охранник. — Здесь неподалеку океан.

— Океан? — удивилась Лиза. — Но ведь в океане вода соленая… И не пригодна для полива…

— Знакомый доктора Ли, американский ученый… не помню, как его зовут, он подарил нам специальную установку, которая опресняет воду. Поэтому у нас везде океанская вода, но она пригодна для полива и даже питья, — ответил охранник.

И тут из одного из пяти аккуратных беленьких домиков вышла молодая подтянутая женщина в облегающем ее точеную фигурку белом халате и медицинской шапочке и направилась к ожидающим на лавочке у ворот гостям.

Градов, когда понял, что женщина направляется к ним, встал и обтянул куртку. Женщина шла, не вынимая рук из карманов, но при этом легко ступая на высоких полупрозрачных шпильках по выложенной плитками дорожке.

— Это вы и есть корреспонденты? — спросила она по-английски, подойдя ближе и окинув Градова и Лизу оценивающим взглядом ярко-голубых, слегка на выкате аккуратно подведенных глаз.

— О, йес, — кивнул Градов, — позвольте представиться, Джон Кэрри.

— Натали, — кивнула она и протянула руку с идеально ухоженными пальчиками и светлым маникюром.

Градов наклонился, тронул руку губами. И только теперь заметил, что у Натали, как и у Татьяны, шесть пальцев.

Наверное, что-то отразилось на его лице, поскольку Натали, слегка улыбнувшись, спросила:

— Вы удивлены?

— Чем? — покраснел Градов.

— Тем, что у меня шесть пальцев?

— В общем-то нет, — смутился Градов.

— Ну, если вы действительно интересуетесь исследованиями доктора Ли, то должны быть готовы к тому, что здесь увидите, — сказала она, пряча руку в карман.

— Мы и готовы, — кивнула Лиза.

— А вы, простите, кто? — спросила Натали, достав из второго кармана очки в модной оправе и уже через них пристально рассматривая Лизу.

— Элизабет, — кивнула Лиза.

— Что, тоже корреспондент, корреспондентка? — спросив, тут же уточнила Натали.

— Да. Корреспондентка, — гордо ответила Лиза.

— Я очки специально надела. Чтобы уточнить, девушка вы или парень. А то назвала одну вашу коллегу корреспондентом. Так чуть международный скандал не начался. Вы там у себя, в Америке, уже на почве феминизма вообще помешались. Я же не виновата, что вы, американки, такие плоскогрудые. Что спереди, что сзади… — сказала Натали с приторно-сладкой улыбкой.

Тщательно облизав свои пухлые, ярко накрашенные губы и убедившись в том, что Лиза окончательно смутилась, она предложила:

— Ну что ж, пошли со мной, господа американские корреспонденты, — при этом она опять презрительно сузила глаза, и, когда они подошли к одному из домиков, не вынимая рук из карманов, продолжила: — В общем, если вы действительно интересуетесь исследованиями доктора Ли, вы знаете, что на протяжении скоро двадцати лет он наблюдает за людьми, имеющими анатомические отклонения, и делает определенные выводы.

— А вот вы, вы, простите, кто здесь? — справившись со смущением, спросила Лиза.

— Я? Кто я? — повторила Натали и на миг задумалась. — Если вам интересно, могу рассказать.

Об этом вы можете написать не только в американской, но и, например, в украинской газете.

— Почему именно украинской? — удивилась Лиза. — Я живу в Нью-Йорке.

— Ну, в Нью-Йорке, так в Нью-Йорке, — махнула рукой Натали, — не об этом речь. Вы хотите узнать, кто я такая… Так вот, давным-давно, еще на закате советских времен, один московский ученый, теперь профессор Бабушкин, создал нечто похожее на научно-исследовательскую лабораторию по изучению людей с анатомическими отклонениями. И свозил туда людей в основном из районов, пострадавших от аварии на ЧАЭС. Я, можно сказать, не знаю своих родителей. Догадываюсь, что они откуда-то из-под Чернобыля. Потом переехали в деревню под Киевом. Это я потом уже, когда стала помогать доктору Ли, отыскала мои документы. Там и отказная… отказались от меня мои родители. Доктор Ли говорил, что профессор Бабушкин, как и его помощник Дрозд, выбирали тех детей, которые не особо-то были нужны своим родителям. Потом я вместе с такими же, как сама, уродцами жила за городом. Нас кормили, учили, мы сдавали какие-то анализы… Я много читала. Мечтала поступить в мединститут. Но потом в одночасье все рухнуло. Лабораторию закрыли. Не было денег на ее содержание. А нас хотели разбросать по разным детским домам. Вы представляете, что бы было? Там, у профессора Бабушкина, мы, белые вороны, были в единой стае. Да, у нас между собой тоже бывали довольно жесткие разборки. Но воспитатели, учителя, они как-то умели все разрешать мирным путем. Нас не били, не держали в карцере. Ведь главной целью нашего там содержания было добиться максимального проявления каждым из нас своих способностей. Главная ведь идея доктора Бабушкина состоит в том, что анатомические отклонения обязательно провоцируют развитие каких-то способностей. А чтобы способности, тем более, талант проявились, нужны почти оранжерейные условия… Так вот, нас, взращенных в таких оранжерейных условиях, анатомически неполноценных, должны были по одному-двое разбросать по обычным детдомам. Вы представляете, что с нами бы стало? У нас была одна девочка, Маша, она сейчас тоже здесь, ей пришлось пожить сначала в обычном детдоме. У нее всего лишь губа была заячья. Так она такое рассказывала… волосы дыбом вставали. Маша, когда узнала, что нас расформировывать собрались, сказала, что лучше сбежит и на улице жить будет, чем в детдом вернется. Но потом все наладилось… Ученик профессора Бабушкина Дмитрий Михайлович Дрозд тайно вывез нас сюда, в Африку, к доктору Ли Амаду. Он тоже, кстати, ученик профессора Бабушкина. Но доктор Ли пошел дальше своего учителя. Он собирает сведения о родителях, более отдаленных предках, например, таких, как я, шестипалых, наблюдает, какое потомство рождается… И, само собой, как анатомические отклонения связаны с теми или другими способностями или талантами, тягой к тому или иному.

— Вы, наверное, ему много помогаете? — спросила Лиза.

— Да, я теперь его правая рука. Да еще с шестью пальцами, — сказала Натали и, не скрывая гордости, добавила: — Вероятно, я из всех самой умной оказалась.

— А теперь привозят сюда новых пациентов из Европы и Америки? — поинтересовался Градов.

— Редко. И только под заказ. Чтобы легче было выделить «меченые гены»… — ответила Натали.

— Как это под заказ? — уточнил Градов.

— Ну, ведь основные полевые наблюдении и эксперименты доктор Ли проводит здесь, в Африке, с местным населением. Здесь есть целые племена шестипалых или длинношеих, или с увеличенной верхней губой… Можно все узнать о предках и увидеть, какие родятся потомки. В общем, посмотреть, как гуляет меченый ген из поколения в поколение. А наши эмиссары в Европе и Америке находят нам нужных людей и поставляют сюда. Чтобы мы могли понаблюдать и белых с подобными отклонениями…