Сара Фокс - Оладья гнева

Лиза повесила трубку, и я кивнула в сторону машины:

– Какая классная.

Лиза подалась вперед и проследила за моим взглядом.

– Да… Это машина Шантель Лефевр, местного агента по недвижимости. Она любит красивые вещи.

– Такая блондинка?

Лиза кивнула.

– Она меня на днях чуть не сбила.

– Неудивительно. Она вечно несется с одного объекта на другой. Время – деньги, видимо.

По Лизиному тону я поняла, что Шантель ей не особенно нравится.

– Она родом из Уайлдвуд-Ков? – спросила я с любопытством.

– Нет, но она живет здесь уже довольно давно. Кажется, она откуда-то из Невады, перебралась сюда лет пятнадцать назад, вышла замуж за местного – Рекса Ормэна. В школе я училась на класс старше ее падчерицы. Но они недолго прожили вместе – лет пять-шесть. После развода Шантель не уехала, стала заниматься недвижимостью. – Лиза чуть понизила голос. – Говорят, за доктора Ормэна она вышла из-за денег. Сам он зубной врач, и семья у него очень богатая.

Лиза отвлеклась от сплетен, когда дверь в другом конце комнаты открылась и к нам вышел седой мужчина в костюме с галстуком и в очках.

– Мисс МакКинни? – позвал он, и его взгляд остановился на мне.

Я встала:

– Это я.

– Проходите, пожалуйста. – Мистер Огилви придержал для меня дверь, и я прошла в кабинет, оставив Лизу заниматься делами.

Закрыв дверь, Огилви пожал мне руку и предложил занять место за столом напротив него. Усаживаясь на стул, я оглядывала кабинет, примечая детали.

Кабинет этот не особенно отличался от кабинетов юристов в фирме в Сиэтле, где я работала. У стены стояли шкафы для документов, висели полки, на которых располагалась справочная литература. Письменный стол Огилви был лакированный, из темного дерева. Вся мебель выглядела очень добротно. И хотя я почти не сомневалась, что настольная лампа из цветного стекла, которая стояла на небольшом столике сбоку, была куплена не в магазине «Тиффани», смотрелась она все равно очень изящно.

Разница с сиэтловскими кабинетами была в том, какой вид открывался из окон. Мой начальник в Сиэтле сидел на семнадцатом этаже, и окна у него выходили на центр города. У Огилви же виднелась улица, этаж был первый. Жалюзи он закрывал. Видимо, чтобы посетители не чувствовали себя как на ладони. Вряд ли кому-то захочется, чтобы на него глазели прохожие, пока он улаживает свои проблемы с юристом.

Мистер Огилви, как и Лиза, предложил мне чай или кофе, и я снова отказалась. Наконец Огилви сел на свое место за письменным столом и положил руку на лежавшую перед ним папку:

– Примите мои соболезнования по поводу Джимми. Мне очень жаль.

– Спасибо, – сказала я, сложив руки на коленях. – Вы, наверное, в курсе: шериф рассматривает смерть Джимми как подозрительную.

– Да, шериф вчера со мной беседовал.

– А вы хорошо знали Джимми? – спросила я с любопытством.

– И да, и нет. Он был моим клиентом вот уже тридцать лет, но последние десять-пятнадцать лет мы особенно не общались. Когда-то мы довольно часто играли вместе в бридж, но затем оба овдовели – с разницей где-то в два года, и после этого мы стали встречаться только по делам.

Мне в очередной раз стало стыдно: наверняка Огилви не единственный, с кем Джимми перестал видеться после смерти Грейс. Да, когда она умерла, я была еще только подростком, но я до сих пор жалею, что не попыталась сохранить с ним более близкие отношения.

Я сомкнула руки и постаралась не думать о посторонних вещах.

– Я знаю, что они собираются проводить вскрытие. Шериф Джорджсон говорит, что не знает, когда мне отдадут тело Джимми. Так что пока непонятно, как быть с похоронами, нужно ли о чем-то уже договариваться. Возможно, вы в курсе, были ли у Джимми какие-то пожелания на этот счет.

– Понимаю. – Мистер Огилви открыл лежавшую перед ним папку. – Джимми хотел, чтобы его кремировали, а пепел развеяли под деревом, которое посадили на могиле его жены.

Мне стало немного спокойней. Безусловно, Джимми должен снова быть рядом с Грейс.

– А что касается самих похорон? Есть какие-то пожелания на этот счет?

– Традиционную церемонию он не хотел. Пусть это будет праздник жизни, а не какое-то «странное действо». Это слова Джимми.

Слабая улыбка коснулась моего лица. Так и вижу, как Джимми сидит на том же самом месте, где сейчас сижу я, и отдает распоряжения Огилви.

– То есть я могу устроить поминальную службу?

– Да. А когда тело отдадут, займетесь кремацией.

Я моргнула, поняв, что слезы вдруг решили вновь появиться в моих глазах.

– А что с закусочной? – спросила я. – Что будет с ней?

– Закусочная… – Мистер Огилви взглянул в документы. – Вы знаете, что у Джимми имелось и другое имущество?

– Нет, мы о таком никогда не говорили. Но я слышала, что Джимми завещал крупные суммы двум нашим сотрудникам.

– Так и есть, – сказал юрист. – Он довольно удачно инвестировал свои средства последние годы и вполне мог бы выйти на пенсию, жить безбедной жизнью.

Я и понятия не имела. Мне всегда казалось, что если Джимми захочет выйти на пенсию, то он продаст закусочную и будет жить на вырученные деньги. Мне и в голову не приходило, что у него может быть какое-то другое имущество или счета. На широкую ногу он никогда не жил.

– Давайте вкратце пройдемся по завещанию, а затем можно будет изучить его подробнее.

Огилви взглянул на меня, ожидая моего согласия. Я кивнула, и он продолжил:

– Во-первых, Джимми назначил меня исполнителем его завещания. Он сделал несколько отчислений в местные благотворительные фонды: приют для животных, а также поисково-спасательную службу округа Клэллам. По пятьдесят тысяч долларов – повару и официантке, сто тысяч долларов – Лидии Дэниэлз.

Огилви оторвался от завещания.

– Это ваша мать?

– Да.

К глазам снова начали подкатывать слезы. Трудно было сдержаться – Джимми был такой щедрый. Затем мистер Огилви продолжил, и такого я совершенно не ожидала:

– А все остальное имущество, – сказал юрист, – Джимми оставил вам, мисс Марли Роуз МакКинни.

Я во все глаза смотрела на мистера Огилви. Слов у меня не находилось.

– Видимо, вы этого же ожидали? – спросил юрист, глядя на меня.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с силами и выдавить:

– Мягко говоря.

Я потерла лоб рукой.

– Подождите. То есть получается, что закусочная остается мне?

Мой разум отказывался осознавать эту новость. Мистер Огилви вновь взглянул в завещание Джимми:

– Закусочная, дом, машина и несколько сотен тысяч долларов.

Я убрала руку от лица и закачала головой, не веря своим ушам.

– Я… Я не знаю, что и сказать. Это невероятно. – Я продолжала качать головой. – Я думала, в завещании будут его родственники, они все и получат. Ну или мама, но…