Илья Рясной - Мокруха

Некоторые подружки рано поняли, какую ценность представляет молодое женское тело, и при его помощи стали решать свои материальные и бытовые проблемы. Многие пошли на панель и устроились прекрасно. Например, Таня Полунина за два года купила машину и водительское удостоверение, снимала неплохую квартиру и в ус не дула. Нина Остроухова отхватила такую шубу — сдохнуть можно! На эту работу приглашали и Карину, но она отказалась. Ведь помимо выполнения основных обязанностей надо было бесплатно спать с Насруллой, который держал весь «курятник», а также с его многочисленными земляками. Клиентов еще можно терпеть — они за это деньги платят. Но грязную и потную обезьяну Насруллу — не приведи Господь!..

Мать у Карины тоже любила «Сникерсы», мыльные оперы и мужчин. Но ей почему-то не нравилось, что все это любит дочка. Особенно что касалось мужчин. В доме постоянно шла грызня. Наиболее обострились отношения после того, как очередной материн любовник затащил Карину в постель и это обнаружилось. Карина давно хотела уйти из дома, но идти было некуда. Замуж она выходить не собиралась. На горизонте не появлялось ни богатого иностранца, ни русского креза с сундуками, полными золота. Выскакивать же за какого-нибудь сопляка, обслуживать и кормить его — не по ней. Однажды Карина встретила Глена, и жизнь ее резко изменилась.

— Я его люблю, — сказала Карина своим подружкам, только что отработавшим смену в своей фирме «Дитя ночи».

— Чокнутая, — устало сказала Татьяна Полунина.

— Он мне квартиру снял. Обещал, если дела пойдут, песцовую шубу подарить.

— Песцовую? Здорово! — Эта новость заинтересовала Нину Остроумову.

— А как у него с этим делом? — спросила Таня.

— Тут все в порядке.

— Это главное. — Татьяна томно потянулась. — Если с этим все нормально, то мужику можно даже безденежье простить.

— Нет, деньги для мужика главное, — возразила Нина. — А с железной арматурой ты всегда найдешь.

— Карина, что с губой?

— Да так, распухла.

— А-а, — с пониманием протянула Татьяна. Уж она-то знала, каким образом так распухают губы: когда по ним бьют кулаком. Некоторые клиенты, особенно при групповухе, заводятся, когда делают больно женщине. У нее недавно в гостинице «Спорт» было трое таких чеченцев — все лицо разбили, грудь сигаретой прижгли. Правда, заплатили очень хорошо. Они провернули какое-то дело в банке и были при больших деньгах. После губы у нее распухли точь-в-точь как сейчас у Карины.

Татьяна видела Глена пару раз. Она часто сталкивалась с людьми, проведшими не один год за колючей проволокой. В Глене не было их нарочитого куража, показной крутости, он мог быть обходительным, вежливым, неглупым собеседником. Но в нем было нечто худшее. У этого человека холодная кровь, он будто сделан из другого теста. Татьяна прекрасно понимала, что у подруги с ним будут большие проблемы, но говорить об этом смысла не имело — все равно никто к тебе не прислушается, да еще и обидится.

Проблемы у Карины уже начались. И она никак не могла понять, что со временем их количество будет не уменьшаться, а возрастать. Когда Глен ударил ее в первый раз, это была катастрофа. Как так? Ладонью с размаху по щеке! Где мои вещи? Немедленно ухожу!.. Не ушла. Вторую трепку она восприняла менее болезненно. А потом привыкла получать пощечины.

Карина видела разного Глена. То он был зол и холоден, то наоборот — предупредителен и ласков. То он умело доводил ее жестокими циничными словами до слез, то несколько дней подряд делал комплименты и таскал по ресторанам. Карина считала, что Глен немного вспыльчив, эмоционален. Глен же просто играл с ней, ему нравилось порабощать ее, мять как глину. Он плел не особенно сложный узор взаимоотношений, как дрессировщик, пользуясь то хлыстом, то сахаром. Он тешил свое эго.

То, что Глен раньше сидел, Карину не смущало. Бывали у нее и прежде татуированные парни — ребята как ребята, только по сравнению с другими более необузданные. Довольно быстро она поняла, что Глен продолжает заниматься какими-то темными делишками. Когда собирались его приятели, время от времени слышались слова «грабануть», «толкнуть товар». Карине это было неприятно. Иногда ей приходили в голову мысли, что Глен может быть гораздо хуже, чем бывал с ней даже в самые неприятные моменты. И тогда она начинала жалеть, что не осталась дома, пусть с вечно недовольной матерью, что не предпочла Глену какую-то и случайную связь.

— Вчера трех фраеров грабанули. Надо было мочить, да рук не захотелось марать, — заявил он однажды.

В другой раз он пришел поздно вечером домой, плюхнулся в кресло, усадил Карину рядом с собой и вытащил из портфеля пистолет. Такие штуки Карина раньше видела только в кино. От пистолета исходила нешуточная угроза. Как и от самого Глена в этот момент.

— Нужно всего лишь небольшое движение пальца — и в человеке аккуратная дырка. Это может сделать и ребенок.

Он приблизил пистолет к лицу Карины, и палец его задрожал на спусковом крючке.

— Ты что?! Свихнулся?!

— Так и живем — шутки, юмор, веселье. — Глен вдавил спусковой крючок. Карина вскрикнула. Но выстрела, который должен был разнести ее грудь, не прозвучало.

— Дурочка, он на предохранителе, и затвор не взведен. Нужно сделать вот так.

Он передернул затвор и опять навел пистолет на побледневшую Карину. Потом засмеялся, вытащил обойму и положил пистолет в стол.

Через несколько дней Глен неожиданно заявил:

— Помнишь Якова Моисеевича, адвоката?

— Тот кривоногий козел, который пожирал меня глазами?

— Он самый. Между прочим, ты ему очень понравилась.

— Я многим нравлюсь.

— Возможно. Хотя уж он-то видел баб получше, чем ты. Знаешь, он очень обходительный человек. Истинный джентльмен. Ты с ним проведешь хороший вечер.

— Что?

— Он тебя в шесть часов ждет по этому адресу. Возьми такси, чтобы долго улицу не искать.

— Ты хочешь, чтобы я провела с ним вечер?

— Он мне очень нужен, поэтому я хочу, чтобы ты провела с ним вечер.

— Ни за что! И не проси!

Карина кипела от возмущения. За кого Глен ее принимает?

— Я и не прошу. Я требую.

— Нет!

— Бунт на корабле? — Он залепил ей пощечину, ударил кулаком в живот, взял за волосы и повалил на диван. — Ты шлюха и дочь шлюхи. Ты пойдешь к нему и сделаешь то, что он скажет. Иначе тебе небо покажется с овчинку.

— Негодяй, — всхлипнула Карина.

— Это уже другой вопрос. В шесть часов ты у него.

— Хорошо.

— Не плачь, — неожиданно вполне миролюбиво произнес Глен. — Ничего плохого он тебе не сделает.

В восемнадцать часов Карина была в квартире адвоката. Альтшуллер, одетый в роскошный костюм, являл собой саму галантность. Он поцеловал ей руку, едва прикоснувшись к ней губами. Звучала приглушенная музыка. Стол был заставлен икрой, ананасами, ветчиной. Красовались запотевшие бутылки шампанского… И Карина оттаяла.