Илья Рясной - Мокруха

После этого Андреас загудел, как и мечтал, с девочками по ресторанам. Пашка Губанов приобрел шмотки, видеотехнику и компьютер. Витька Шмелев укатил гулять в Сочи, откуда приехал через полтора месяца опухший, довольный, с пустыми карманами. Когда от денег осталось одно воспоминание, решили, что пришла пора нового дела.

Следующим объектом стал пункт обмена валюты. Расположение его было очень удобно для отхода. В узких переулках и пустынных двориках в центре города легко было затеряться.

Контрольное время — семнадцать часов. Чулки на головы, револьверы в руки — пошли.

— Лицом к стене! Деньги в сумку!.. Чего телишься, корова?! Деньги, быстро!

На шутку непохоже, и пистолет в руке преступника явно не игрушечный… И охранник, и две девчонки — банковские служащие, и посетители послушно выполнили требования. В сумку посыпались деньги.

…Патрульный «уазик» выехал с замусоренного двора, где кошки копались вместе с крысами в неубранных мусорных баках. Дежурство только началось, а уже третий вызов. История обычная — свекровь сцепилась с невесткой. Свекровь — склочница. Невестка — пьяница. Ее муж — в наркологической больнице. Свекровь швырнула сковородку с горячими котлетами. Невестка выплеснула ей в лицо чай. Вой стоял такой, что его слышали даже люди из других домов, они и позвонили по 02. Когда прибыл патрульный наряд, родственницы таскали друг друга за волосы в разгромленной квартире.

Милиционер-водитель Михаил Гуськов и старшина Александр Поперечный привыкли ко всему. Они воспринимали город как огромное скопище бомжей, алкоголиков, квартирных хулиганов и воров. Конечно, они понимали, что в городе много порядочных людей, но по работе с ними они сталкивались весьма редко, и те выступали, как правило, в роли жертв.

— Скоро в отпуск, — сказал, потягиваясь, старшина Поперечный.

— Куда собрался?

— Возьму обоих сынишек, жену — и к матери в деревню.

— Банька. Грибы, ягоды.

— А как же.

— Самогон как слеза.

— Не без этого.

— Везет. А я свой уже отгулял. Теперь год без продыха работай с этим зверинцем, крути баранку.

— Ты молодой. Всего два года тут, вот с непривычки и устал. А я за одиннадцать лет попривык. В отпуске даже начинаю скучать по работе.

— Зато на работе не соскучишься.

— Не соскучишься… Эх, грибы, ягоды. Знаешь, в прошлом году сколько белых насобирал? И чернушек. Жена их солит — пальчики оближешь. С холодной водочкой, эх… Ну-ка, Миша, притормози чуток.

Окна обменного пункта, как обычно, были занавешены шторами, которые скрывали то, что происходит внутри. Двери были закрыты, здесь так бывает нередко — то учет, то деньги кончились. Вроде ничего особенного, но сердце у Поперечного екнуло от нехорошего предчувствия. Что-то не то. Особенно его насторожило, что сидящий на ступеньках парень, завидев милицейскую машину, дернулся, а потом вроде просто так стал рассматривать обыкновенную урну на тротуаре и трещины на асфальте.

— Надо проверить пункт, — сказал Поперечный. — Что-то мне не нравится.

— Пошли, — кивнул милиционер-водитель.

— Ты сиди здесь. Сам разберусь.

Поперечный вышел из машины и направился к крыльцу обменного пункта.

Все одиннадцать лет патрульной службы старшина работал на совесть. Задерживал разбойников, насильников и даже убийц, разнимал пьяные драки, участвовал в пресечении массовых беспорядков, которые несколько лет назад устроила в городе мафия. Он привык надеяться на свой здоровенный кулак, деревенскую закалку, опыт, ну и, конечно, на луженую глотку и на хорошего помощника своего — изделие ПР-74, прозванное в народе «дубиновой резинкой» или «демократизатором». За все время службы Поперечному ни разу при несении дежурства не приходилось применять оружие. Только однажды он вытащил пистолет, когда разнимал большую драку и воюющие стороны объединились с криками «Бей ментовскую сволочь!» — пришлось выключить одного удальца ударом рукоятки по голове. Старшина привык работать по старинке. Он еще не забыл времена, когда сам вид милицейской формы отрезвлял правонарушителей, а просто вытащить «макарыча» из кобуры означало обречь себя на бесконечное писание рапортов и объяснительных записок и служебные расследования. Западные кинобоевики, в которых полицейские крошили бандитов направо и налево из револьверов, он считал откровенной брехней.

Поправив кобуру, лениво поигрывая резиновой дубинкой, старшина направился к дверям обменного пункта.

— Послушай, дру… — обратился он к парню, отдыхающему на ступенях.

И получил пулю в живот.

…В дверном проеме возникла плотная фигура старшины-выводного. Он козырнул и произнес:

— Товарищ майор, вас к телефону.

Рудаков мысленно выругался. Хуже нет отрываться от допрашиваемого, когда он начал говорить. Установленный с таким трудом контакт мог быть потерян в одну секунду.

— Подождать не могут?

— Из РУОПа. Говорят, очень срочно.

Дежурка располагалась напротив идущих в ряд комнат для допросов со светящимися табличками «Свободно — занято». Дежурный по ИВС капитан милиции сидел за плексигласовым щитом, перед ним был черно-белый телеэкран, на который поступало изображение от трех видеокамер в помещении и во дворе изолятора. На столе лежала снятая телефонная трубка.

— Возьмите, — кивнул на нее дежурный.

— Рудаков слушает.

— Это Норгулин.

— Что у тебя там?

— Давай быстрее ко мне в кабинет.

— Я с Брендюгиным работаю. Он начал говорить.

— И Аллах с ним. У нас тут пункт обмена валюты на Чуйкова взяли. Сотрудник патруля убит. Весь отдел поднят в ружье.

— Сейчас буду.

Милиционер-водитель Гуськов тоже не был готов к такой ситуации. Он слышал, что началась стрельба, видел, как рухнул старшина Поперечный, как из обменного пункта выскочили двое негров. Потом Гуськов понял, что они вовсе не негры, просто лица у них скрыты под масками. Вновь захлопали выстрелы. Милиционер-водитель вывалился из «уазика», увидел, как на стекле появилась дырка, от нее побежали трещины. Непослушными пальцами он открыл кобуру, потом пытался взвести затвор. Когда это удалось, преступники уже скрылись за поворотом. Оставалось только выпалить два раза в воздух, потом вползти в кабину и взять микрофон рации…

Штаб по раскрытию преступления собрался в Железнодорожном РОВД. Руководство осуществлял начальник криминальной милиции УВД. В просторном учебном кабинете командир полка патрульно-постовой службы — коренастый, крепкий полковник в полевой милицейской форме орал на милиционера-водителя Гуськова.

— Какого хрена вы, мать вашу так-растак, даже не подстраховались?! Инструкции для кого написаны?!

— Мы… — пытался вставить слово водитель.