Илья Рясной - Мокруха

За свои тридцать пять лет пришлось Рудакову поработать везде. Начинал с патруля. Потом перешел в медвытрезвитель. Туда обычно брали самых физически крепких сотрудников, а предки его в деревне поднимали подводы и гнули подковы. Дед до сих пор тягает здоровенные мешки с мукой, может выпить бутыль самогона — и ни в одном глазу. Роман несильно от них отстал… Потом, после школы милиции, работал участковым, но знал, что дорожка его лежит прямиком в уголовный розыск: с детства обожал книги про сыщиков. Он стал оперуполномоченным в Железнодорожном районе. Он чувствовал себя как рыба в воде в «горячих точках» района — в пивнухах, в притонах. Шпана пряталась по углам, когда он выходил на охоту. Его первым наставником был старший оперуполномоченный майор Горин — личность в своем роде уникальная. Горин был склонен к запоям, и тогда работа вставала намертво. Он тупо смотрел на накапливающиеся заявления о кражах, угонах, потом исчезал на пару дней и появлялся, покачиваясь, ведя за ухо очередную воровскую группу, притом в руках воров были краденые вещи и явки с повинной.

Начальником ОВД был тогда подполковник Каратаев, кстати, один из немногих начальников, которого Рудаков считал своим в доску мужиком. Каратаев прекрасно понимал, что некоторые оперы должны держать в порядке бумаги, а другие в это время раскрывать преступления. И пока Горин с Рудаковым отвечали в районе за раскрытие тяжких преступлений, бывали годы, когда не оставалось ни одного нераскрытого убийства и изнасилования. И Коваленко — бомжа, маньяка, удушившего сорок восемь бомжих, накрыл именно Рудаков.

Еще с начала восьмидесятых на милицию обрушилась волна перестроек, которая особую силу набрала к началу девяностых. Появлялись новые службы, уничтожались старые, создавались новые должности, шли бесконечные переименования, так что сотрудники путались в вопросе, где они в данный момент работают.

Потихоньку милиция разваливалась. И вместе с этим наглела и распускалась преступность, набирали силу группировки, забывалось золотое уркаганское правило: «больше трех не собираться, тут же заметут». По Железнодорожному райотделу реформы тоже прошлись, как кувалда по стеклу. Каратаев ушел начальником областного учебного центра, и начался парад идиотов, как определил ситуацию сам Рудаков. Руководители стали меняться один за другим, и каждый стремился привнести в работу свою порцию маразма. Один требовал, чтобы оперативники чуть ли не ежечасно докладывали, где находятся, носили исключительно костюмы с галстуками, чтобы народ видел: милиция — организация серьезная. Охотники должны охотиться, бывать больше на территории, лазить по подвалам, пивнухам, что никак не соответствовало требованиям постоянно находиться на рабочем месте и во фраке. Другой начальник объявил войну бумаготворчеству, которая закончилась введением еще нескольких форм отчетности. Третий затеял такие реорганизации, изменения функциональных обязанностей и организации работы, что чертям тошно.

Однажды чаша терпения Рудакова переполнилась. Очередной начальник РОВД назначил начальником уголовного розыска чинушу с водянистыми глазами, не задерживавшегося долго ни на одном месте и отовсюду уходившего на повышение. Самоуверенный, плохо разбирающийся в оперативной работе, не обладавший чутьем, он все-таки сумел подставить своих подчиненных. Да еще как! Прошла информация, что в один из пригородных поселков должны заявиться преступники, нападающие на водителей-дальнобойщиков. За недостатком личного состава начальник розыска послал в засаду двоих — оперуполномоченного и сержанта из патрульно-постовой службы. Бандиты вычислили засаду и хладнокровно расстреляли ее, не забыв добить каждого контрольным выстрелом. У сержанта заклинило автомат — тот оказался неисправным.

Рудаков и его ребята через неделю нашли бандитов. И взяли их с помощью ОМОНа, четко, без жертв, как и положено профессионалам. Почестей ему это не прибавило. Даже денежную премию почему-то получили начальники ОВД и уголовного розыска, которые осуществляли руководство… из своих кабинетов. После этого случая начальник угрозыска почему-то затаил злобу на Рудакова и не упускал случая сунуть ему палку в колеса. И настраивал в том же духе руководителя отдела. Они совсем очумели, не понимая, что рубят сук, на котором сидят. Один такой оперативник, как Рудаков, если ему не мешать, может держать в руках весь район. И поднимать такие дела, которые никогда не поднять желторотикам или дисциплинированным сотрудникам в костюмах и галстуках.

— Доложите, что вами сделано за вчерашний день, — потребовал однажды начальник уголовного розыска. Несмотря на то, что он был младше Рудакова и в розыске не принято обращаться друг к другу на «вы», общались они между собой сугубо официально.

— Я был занят поисковой работой по делу о разбойном нападении на квартиру Абрамовых.

— В чем она заключалась? сдвинул тот брови.

— Начать с объяснений, что такое оперативно-поисковая работа?

— Не надо.

— Почему же? Мне кажется, что вы давно об этом забыли.

— А вы забыли, что такое дисциплина.

— Рапорт будет, — сухо произнес Рудаков.

— И впредь докладывайте, куда отлучаетесь.

Предыдущий день Рудаков провел за распитием спиртных напитков с Валькой Парамоновым, приятелем по заочному факультету Московской высшей школы МВД. Валька прибыл в командировку и нашел время, чтобы заглянуть на огонек к товарищу. Набрались прилично, и следы вчерашних возлияний легко читались на лице Рудакова. Роману не представляло труда написать в рапорте, что был в местах концентрации преступного элемента, делал то да се (что невозможно проверить). Но ему все это надоело. Весь районный угрозыск держится на его плечах, а тут всякие канцелярские крысы будут права качать…

На следующий день Рудаков встретил в УВД своего давнего приятеля Пашку Норгулина. Тот одно время работал в Железнодорожном районе, потом перешел в наркоотдел областного розыска, затем в «убойный» отдел. Вместе они подняли не одно глухое дело. Но три месяца не виделись. Пашка куда-то пропал.

— Привет, старичок. — Пашка хлопнул приятеля по плечу.

— Здорово, верста коломенская. Рад, что ты еще жив.

— Что со мной сделается!

— Ты где сейчас? Не видать тебя, не слыхать.

— В РУОПе.

— Бедолага, как тебя туда занесло?

— Занесло, как видишь.

— И кто?

— Начальник отдела по борьбе с бандитизмом.

— Наследник Глеба Жеглова.

— А ты все в Железнодорожном пыхтишь?

— Пыхчу. Паш, как они меня все достали! Дурак на идиоте сидит и кретином погоняет. Куда нормальные сыскари делись?

— В РУОП перешли.

— Ну да, рассказывай. Знаю я вас. Шума много: хенде хох, лицом к стене! Маски, автоматы. А толку — пшик.