Наталия Костина-Кассанелли - Найти, чтобы потерять [litres]

– Сволочь! – припечатала Галина и швырнула трубку на рычаг.

– Ну что? – осведомился муж. – Когда привезет?

– Бугримова купила! – с неподдельной ненавистью в голосе ответствовала Галина. – Вечно она! Всегда дорогу перебежит… сколько она у меня… у нас… уже шикарных вещей увела! И я ж ей предлагала… по-хорошему предлагала! И цену давала чуть не вдвое! Бл…дь упертая! Как увидит стоящий антиквариат, так и тут как тут! Сволочь последняя! Подстилка цирковая! Тварь! Дрес-с-сировщица, мать ее!

– Я хочу этот перстень! – с угрозой в голосе повторил Юрий Чурбанов. – Я хочу его любой ценой! Слышишь? Любой!

В декабре смеркается быстро. В четыре часа дня уже совершенно темно и даже фонари перед престижной ведомственной многоэтажкой не могут полностью разогнать тьму, их свет едва пробивается сквозь густой занавес валящего снега. В цирке суета и генеральные прогоны перед новогодними выступлениями, на улице – тоже генеральная репетиция Нового года…

Два высоких, крепких молодых человека спокойно входят в охраняемый подъезд: один широко распахивает двери, чтобы пропустить второго с огромной пушистой елью в руках.

– Заноси! – командует он.

– К кому? – вскидывается вахтер, когда-то служивший прапорщиком.

– К Ирине Николавне Бугримовой! – бодро докладывает тот, что распахнул обе створки. – Квартира сто семнадцать! Какой этаж, отец?

– Седьмой, седьмой, – засуетился страж. – Да в этот лифт не поместится! Я вам щас грузовой вызову!

– Хорошо! – согласился второй, лица которого было совсем не видать за еловыми лапами. – Грузовой в самый раз будет!

– Дома она? – поинтересовался первый.

– Да с утра как ушла Ирина Николавна, так и нету! Да вам откроют, откроют, там домработница завсегда…

Домработнице час назад, как раз во время трансляции хоккейного матча, который бывший прапор не отрываясь смотрел по крохотному телевизору, упрятанному под стол, позвонили и сообщили, что сын сломал ногу и нужна операция, поскольку перелом у мальчика сложный. Женщина даже не стала отзваниваться хозяйке – мгновенно собралась и помчалась на другой конец Москвы, по названному ей адресу. Так что в квартире на седьмом этаже гарантированно никого не было…

Знаменитая дрессировщица львов и, в отличие от парвеню Брежневой, истинная светская львица Ирина Николаевна Бугримова вернулась домой совсем поздно, – но усталость как рукой сняло, когда она разглядела неладное: наружная дверь в ее апартаменты – бронированная, сверхнадежная – была лишь притворена. Квартира была умело вскрыта, а внутри жилья все было перевернуто снизу доверху. Впрочем, грабители не взяли ничего из того, чем прельстились бы обычные домашние воры: ни мехов, ни аппаратуры, ни коллекционного фарфора, ни даже картин. Воры, без сомнения, были квалифицированными и явились по точной наводке. И они нашли то, что искали, – хорошо скрытый тайник с коллекцией драгоценностей. Сейф был выпотрошен, бриллианты и перстень – бесценный перстень Борджиа, украшенный великолепным звездчатым рубином, – пропали.

Ирина Николавна Бугримова онемевшими пальцами накручивала диск, чтобы вызвать милицию и заявить о пропаже. У распахнутой настежь двери ее квартиры стояла огромная пушистая ель – оставленный ей кем-то новогодний подарок.

– Дорогой мой Лев Вадимович… – Господин Никитич постукивал пальцем по ровно сложенной стопке распечатанных страниц, то есть по моей рукописи. Другой рукописи – не его биографии. – Сейчас я вам сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться. И вы не откажетесь, – веско проговорил он. Настолько веско, что мне даже стало как-то не по себе.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы я испугался Ник Ника, – с чего бы мне было его бояться? Тем паче никакого криминала за мной не водилось… и даже нашего знаменитого договора я вроде не нарушал!

– Ваш как бы исторический роман, безусловно, оригинален и, возможно, во многих местах попадает… как бы это выразиться… в точку? В яблочко? Ладно, вы меня поняли. Но в целом я бы охарактеризовал этот литературный труд как немыслимое, эклектическое нагромождение фактов и ваших диких домыслов, сваленное в одну большую кучу… Не перебивайте меня! – нервно сказал он, хотя я об этом и не помышлял.

Когда я обижаюсь – а сейчас на Ник Ника стоило обидеться, – то надолго замолкаю, чтобы обдумать и выстроить уничижительные аргументы… хотя он, безусловно, был прав: мои исторические зарисовки суть нездоровая эклектика, пусть и возведенная вокруг достоверных фактов. Но вокруг одного и того же каркаса можно соорудить и современный истребитель, и чучело динозавра! Все зависит лишь от манеры исполнителя. У меня собственная манера – но что, интересно, так задело Ник Ника, который настолько завелся? И что за предложение, от которого я не смогу – или не посмею отказаться? Сгораю от нетерпения услышать!

– Несмотря на то, что я как бы высказал некоторую критику, в целом мне это понравилось… Честное слово, понравилось! Но… – Ник Ник сделал театральную паузу, а я как воды в рот набрал, потому как у меня был слишком богатый опыт общения с критиками, многие из которых сочли бы аргументы господина Никитича детским лепетом, – уж они-то куда грамотнее и беспощаднее смешали бы меня с грязью! – Короче, не буду тянуть, – наконец решился он, видя, что народ тупо безмолвствует. – Я знаю, что вы хотели выпустить эту книгу… в вашей редакции.

– Это наш главный редактор хотел, а не я, – наконец изволил подать голос писатель Лев Стасов в моем лице.

– Но вы ведь тоже этого хотели? – начал раздражаться Ник Ник.

Зная, что он моментально заводится с пол-оборота, и памятуя о недавнем нервном срыве достопочтенного коллекционера и олигарха, а также о его плачевной нервной системе и прочих потрясениях, я счел за лучшее согласиться и склонил голову.

– Так вот, я хочу купить эту книгу сам! Сколько вы обычно получаете со своей… – Надеюсь, он не хотел произнести «макулатуры», потому что даже у моего терпения имелся предел! – Со своей работы… книги… романа! – закончил он. – Хотя я и так это знаю! – Он все-таки вспылил и двинул рукописью по столу так, что листы разлеглись веером.

– Не могу уловить сути проблемы! – холодно изрек я. – Вы можете перестать ходить вокруг да около и выложить все начистоту? Зачем вам эта моя книга? Что вы будете с ней делать? Сожжете на костре? Предадите анафеме? Устроите публичное аутодафе этому, как вы выразились, эклектическому опусу? Или подарите… – Я чуть было не брякнул «очередной невесте», но вовремя прикусил язык. Ник Ник был по-своему весьма порядочен… и к тому же настолько несчастлив в личной жизни, что мне стало стыдно. Очень стыдно, если честно. – Николай Николаич, зачем вам это нужно? – просто и без экивоков спросил я.