Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

– Сегодня после обеда я ходила прогуляться, – сказала хозяйка, будто оправдываясь за ералаш. – Хотела собственными глазами увидеть, как спадает вода, а заодно поискать кое-какие растения. С таким-то солнышком природа быстро вступит в свои права. Хочешь стаканчик карибу? Или, может быть, чаю?

– Карибу. Это придаст мне храбрости.

Женщины уселись в задушевной полутьме комнаты, освещенной единственным окном, на которое падала тень от церкви.

– Только что, – начала девушка, – мы с Сидони рассказали дедушке правду об Эмме – он разгневался, с другой стороны, он никогда не верил в несчастный случай. Дедушка сказал, что глупо было не предупредить полицию. Несмотря на все, что я ему объяснила, он сделал вывод, что Эмма покончила жизнь самоубийством. Он довольствуется наличием прощального письма и отчаянием Эммы после того, как она поняла, что беременна… В общем, ты знаешь эту историю. Он обвиняет во всем нашего отца, и, после того как я узнала, на что тот способен, меня это ничуть не удивляет. Но это еще не все!

Придя в возбуждение, Жасент, обливаясь слезами, рассказала Матильде о произошедших накануне событиях: о своем разговоре с доктором Мюрреем и о признаниях Альберты. Она закончила рассказ упоминанием о Пьере Дебьене, об их воссоединении и возрождающейся любви, а также о своем окончательном возвращении в Сен-Прим.

– Если вы попали на остров Кулёвр, то, возможно, это было неслучайно, – заметила Матильда, лукаво улыбаясь. – Некоторые утверждают, что этот остров – обитель злых духов, но я в это не верю. Остров вас примирил. И я очень этому рада, моя красавица. Не позволяй печали разрушить твое счастье. Трагедия, которую в юности пережила твоя мать, не должна помешать быть счастливой тебе. Знаешь, я всегда чувствовала, что между Шампленом и Альбертой существует какая-то тайна. И этот человек, твой отец, все это время жил с неспокойной совестью, которая и вызывала приступы гнева. И вот теперь нарыв лопнул. Ты узнала, какова история твоего появления на свет, но ты должна двигаться дальше. День за днем твои страдания будут уменьшаться, и в конце концов ты освободишься от них.

– Только тогда, когда меня покинут все сомнения, – вздохнула Жасент.

– Как ты думаешь поступить с доктором?

– Я должна еще раз с ним увидеться. Надеюсь, у него хватит смелости признать свою вину и попросить у нас прощения, у меня и моей семьи. Он не первый женатый мужчина, изменивший своей жене и соблазнивший молодую девушку. Но отказаться от нее, бросить ее потому, что она носит его ребенка, – это подло. Я хотела бы, чтобы он по меньшей мере раскаялся.

Матильда налила себе второй стакан карибу, не сводя глаз с Жасент, которая все еще держала в руках Эммин платок, теперь уже смятый и почти сухой из-за того, что девушка не переставала его теребить.

– Ты ничего не добьешься тем, что этот мужчина испытает угрызения совести, Жасент. Корень проблемы… Ах! Мсье кюре так часто говорит: корень проблемы… В общем, этот самый корень – письмо твоей сестры. Если ты поймешь, почему она написала два письма, где сообщает о своем решении покончить с собой, ты узнаешь правду. Ты говорила об этом с матерью и Лориком вчера вечером? Кажется, в своем рассказе ты об этом не упоминала.

– Нет, я не решилась поговорить с ними об этом. Знает только Пьер, а теперь и ты. Наши разговоры в семье и так настолько тягостны!

– Ты должна им признаться, даже отцу. Чем больше людей будут ломать над этим голову – тем больше будет шансов найти ответ. И я согласна с твоим дедушкой: нужно было сообщить о гибели Эммы в полицию.

– Матильда, я не могла допустить того, что тело моей сестры станут подвергать вскрытию. Возможно, я была неправа… На самом деле самым простым было бы признать Эммино самоубийство, забыть о докторе и сжечь дневник вместе с письмом. Ничто не вернет нам Эмму. Зачем же тогда суетиться попусту?

Колокол глухо пробил семь ударов. Жасент поднялась.

– Спасибо, что ты здесь, Матильда. Прости, мне надо идти.

– Если бы у меня была дочка, я хотела бы, чтобы она была похожа на тебя, моя красавица. Раз ты окончательно вернулась в Сен-Прим – приходи, когда захочешь. Ладно, иди! Мне нужно отнести господину кюре суп.

Жасент медленно пошла к выходу. Уже стоя на пороге, она на мгновение задержалась, затем повернулась к Матильде:

– Матильда, ты могла бы спросить у кюре, знает ли он адрес Сьюзен Валлис? Это наверняка пожилая женщина, хозяйка заброшенного дома по улице Лаберж. Я вернусь к тебе завтра утром, вдруг ты сможешь что-то узнать. Если же нет – пойду к мэру. Мы с Сидони хотели бы арендовать этот дом и переделать одну часть под ателье, а другую – под смотровую для медсестры Клутье.

– Что ж, хорошая мысль!

На улице женщины расстались. Матильда проследила за изящным силуэтом Жасент нежным взглядом своих черных, подернутых дымкой глаз. «Она должна доверять мне, моя красавица, и дальше посвящать меня в тайны своей семьи. Бедная Альберта, я чувствовала эту боль в ее сердце и в ее теле, боль, которую она так глубоко запрятала! Всегда такая вежливая, такая предупредительная! – размышляла Матильда. – Ей следовало бы послать своего грубияна-мужа к черту, но она простит его, я это точно знаю! И это случится задолго до того, как выпадет первый снег!»

В этот день Жасент получила первое письмо от Пьера. Он коротко написал о том, чему посвятил понедельник и вторник: помогал жителям Сен-Метода, так как некоторые семьи уже вернулись домой. Два отрывка из письма она зачитала в кругу своей семьи:

Чаще всего в плачевном состоянии находятся первые этажи домов, их разъедают влага и грязь. Если в доме есть электрические устройства — все они повреждены. Женщины берутся за генеральную уборку, надеясь на то, что удастся спустить мебель с чердаков, куда ее перенесли в некоторых семьях. Я помог Плурдам (они назвали своего новорожденного Моисеем) починить ограду курятника: она не выстояла под натиском волн, как, впрочем, и одна из стен амбара. Мадам Плурд передает тебе привет и просит поблагодарить за то, что ты осталась с ней на всю ночь, в то время как вода вокруг ее жилища безжалостно поднималась.

– Это та женщина, которая родила в прошлое воскресенье? – поинтересовалась Сидони.

– Да, Антуанетта Плурд. Доктор Ланжелье предложил ей назвать сына Моисеем, и она последовала его совету, – ответила Жасент, прежде чем продолжить чтение:

… Сен-Фелисьен пострадал не так сильно, как Сен-Метод, но река там еще ленится отступать, словно не хочет возвращаться в свое русло. По дорогам передвигаться можно, если не боишься запачкать ботинки или колеса автомобиля. Моему дедушке Боромею здесь нравится. Он забавляется тем, что из окна наблюдает, как школьники на переменах играют во дворе.