Domi Tim - Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть

Воспоминания про деда пропитались скорбью и чувством вины; особенно те, что касались последних лет его жизни.

Сначала мы с ним крепко дружили, ходили на рыбалку и купаться на берег моря. Дед почти заменил мне отца-дальнобойщика, хотя мама и злилась на него за то, что решил вернуться спустя целых десять лет. Однако перед смертью он стал обузой, сходил с ума, мы всё чаще не понимали его поведение, не могли поддержать с ним разговор. И я отдалился от деда, будто он попрошайка, а я прохожий, стремящийся обойти его десятой дорогой.

Поддавшись порыву, я полез в рюкзак. Беззвучно расстегнул молнию, косясь в сторону Славы, и достал потрёпанную тетрадку. Дед постоянно что-то записывал. Шутил, что память совсем ни к чёрту, а когда-нибудь захочется прочесть, что с ним произошло раньше. Не знаю, открывал ли хотя бы раз дед ежедневник, которым пользовался в Припяти, в Киеве, но его я и держал в руках.

Блокнот с однотонной заклеенной в нескольких местах скотчем обложкой.

Я открыл страницу, которую пометил желтым стикером. Вверху стояла дата: 27 апреля, 1986 год.

«Ходили слухи. Я узнал великую тайну накануне. Я хотел, чтобы всё было, как раньше. До сегодняшнего дня. До вчера.

Если бы люди не лгали, ничего бы не случилось...

Она до сих пор там. Я не смог её забрать. Конечно, была причина. Они не узнают, что была причина. Так больно. Я хочу умереть. Больно, что они не верили мне. Теперь она уничтожена, ничего не осталось. Они не узнают, что у меня не было выбора. Я оставил её там. Возможно, придёт время, и о ней узнают многие. Надеюсь, меня к тому моменту уже не будет в живых. Я оставил её там. В квартире. Господь прости, я оставил её там!».

Рассказ от 27 апреля разительно отличался от всего, что я прочёл в дневнике. До этого дед размеренно и даже педантично описывал работу учителя физики старших классов, концентрируясь на деталях, которые что-то значили только для него. Но потом он написал страницу путанных эмоциональных признаний, после чего не возвращался к дневнику шесть лет. Я пробежался глазами по строчкам, которые выучил наизусть, и без лишнего шума убрал дневник обратно.

— Доброе утро, — послышалось позади.

Я вздрогнул и оглянулся.

— Привет! Как спалось, как настроение? Что снилось?

Слава щурился сильнее обычного: пришлось прикрыть шторку, чтобы в комнату не попадало много света. Правой рукой он попытался пригладить волосы, но те продолжали забавно топорщиться во все стороны.

— Нормально, — сказал он, медленно выбираясь из уютного гнезда одеял.

— Кажется, мне снился мой дед.

Я бесцеремонно уселся рядом на кровать, пока он приходил в себя, почёсывая переносицу пальцами.

— Твой… дед?

— Я не говорил, что он родом из Припяти? — Слава мотнул головой. — Так вот, он из Припяти. Не ликвидатор, нет, учитель физики. Эвакуировался отсюда после аварии. Но почему-то хватанул столько радиации, что десять лет лечился.

— Учитель физики?

Отбросив одеяло в сторону, Слава нырнул в тапочки и, подойдя к рюкзаку, взял бутылку минералки.

— Думаешь, он мог что-нибудь знать?

— В каком смысле?

— Про Чернобыль! — я округлил глаза.

— Ну, — он медлил. — Не знаю, не обязательно. А он сам тебе что-то рассказывал?

Я посмотрел на Славу. Какой прекрасный момент мне подбросила судьба, чтобы признаться. Дед не рассказывал, но он написал! И запись в его дневнике не оставляла меня в покое с одиннадцатого класса. Я здесь с миссией, и ты должен мне помочь…

Я молчал, пока он не отвернулся, пожав плечами. Что-то буркнул мне про душ и завтрак. Я на автомате ответил, что подожду тут, и, едва за Славой закрылась дверь, упал на его кровать, подложив ладони под затылок. Ну что за идиот? Почему не поделился?! Не пролежав и пяти секунд, я подскочил. Осмотрел кровать Славы. Смятая, скомканная даже, я бы сказал, подушка, обнажённый, без простыни, матрас и одеяло, свисающее с обеих сторон кровати.

Чувствуя себя извращенцем, я встал на одно колено — кровать обличающе скрипнула — и понюхал его подушку. Приятно. Остатки парфюма, шампуня и дезодоранта. Постояв так с минуту, я собрался и отошёл.

Достав из рюкзака карту Припяти, я сравнил её с нашим маршрутом. Город поделён на пять микрорайонов, маленький и компактный. Поэтому экскурсия по Припяти пешеходная, утром автобус высадит нас около знака на въёзде, а вечером заберёт у здания горисполкома. Бывшая квартира моего деда находилась ближе всего к знаменитому колесу обозрения в городском парке. Придётся обойти ДК «Энергетик» — точнее то, что от него осталось, — и добраться до дома одиннадцать по Набережной. Я схватил ручку и поставил жирную отметку на своей карте. Сегодня, любой ценой, я попаду в квартиру деда и раскрою его секрет.

***

Настроение у Славы улучшилось, когда он поел. У меня после завтрака, наоборот — ухудшилось.

В автобусе я не выпускал из рук карту и дозиметр, смотрел на дорогу и не видел перед собой ничего, пытаясь продумать речь для Славы. А потом мой взгляд цеплялся за что-то до чёртиков непривычное, такое, чего не найдёшь в обычных городах, и я мысленно спотыкался. Покинутая школа с глобусами и картами, захламленный универмаг, через окна которого стеллажи проглядывались советские куклы в противогазах, высокие дома с мёртвыми глазницами, выбитыми окнами. На первый взгляд, даже не покойники. Но за каждой такой дырой зияла пустота.

— Сейчас мы посмотрим на «чёртово колесо», потом детский сад и кафе на берегу, — повернулся ко мне Слава.

— А внутрь зайдём?

— Нельзя, опасно, — он снова жевал «Орбит».

— Но сталкеры туда заходят.

— Сталкеры знают, куда идут.

Я тоже знал. Но сначала планировал избавиться от группы и объясниться со Славой. Самое сложное. Ну надо же, мой гид стал проблемой. Точнее, проблемой стал не он сам, а мое нежелание разочаровать его правдой. Таинственного сталкера от и до в моём вкусе.

Я представлял, как Слава на меня посмотрит, когда узнает, что я планировал втянуть его в незаконное приключение. Стоило идти одному, да только страшно! К тому же, меня теперь беспокоили полицейские, которые тщательно проверили на въезде в Припять наши документы. Они записали мои имя и фамилию, а значит, у нас со Славой остаётся в распоряжении только время до конца экскурсии. Если мы не появимся вместе с остальной группой, то станем самыми разыскиваемыми в Припяти людьми, и мой план провалится.

— Слава, а ты когда-нибудь менял экскурсию на своё усмотрение?

— Что? Зачем? — Он склонил голову на бок. — Ты увидишь всё самое интересное, не переживай.

— Я так спросил.

Автобус затормозил у колеса обозрения. На фотографиях оно казалось мне даже величественным, а на деле... Старая бесполезная груда метала. Я традиционно сидел позади, так что пропускал туристов впереди себя. Слава ждал у дверей и вместо того, чтобы дать мне возможность ухватиться за перила, подал руку со словами «давай, держись». Не как девчонке, конечно, но я растаял. Так и стоял около него всё то время, пока Ваня обхаживал свою группу. У всех ли с собой вода, еда, все ли помнят правила.